– Даже не знаю, с чего начать, – резко выдохнув, приступила к объяснениям Любаня. Теперь, когда с ее стороны контракт был реализован, ограничения снимались. Вот если бы Брэг успел выполнить свою часть обязательств, тогда она не смогла бы даже матери ничего рассказать, а так… так дело зависло на промежуточном этапе, что развязывало ей руки. Точнее, язык.
– Может, с самого главного? – не стал теряться главмаг. – Или хотя бы с простого, – заметив смущение, добавил он.
– Черт. – Она в волнении закусила губу и лихорадочно выбирала: говорить о ребенке или сразу приступить к тому, что она иномирянка.
Если бы дело касалось кого другого, вопрос бы даже не стоял (кому какое дело до ее личной жизни?), но этот мужчина совершил в ней настоящую гормональную революцию. А уж как смотрит, чертяка…
– Занимательное начало, – не дождавшись продолжения, пошутил Корд. – Давай ты скажешь, как тебя по-настоящему зовут.
– Люба, – с облегчением выдохнула лжепринцесса, а потом поправилась: – Любовь.
– Любовь. – Он смаковал, перекатывал буквы по языку, наслаждаясь красотой звучания. – Интересное имя, но странное. Я такого даже в других языках не встречал.
– Оно нездешнее, – сцепила пальцы в замок Люба. – Я сама нездешняя.
– Понятно, – кивнул главный маг, наклоняясь все ближе к прекрасной незнакомке. – А как же генетический анализ?
– Подделка.
– Это я и так знал, – ехидно ухмыльнулся Ворон. – Вопрос – откуда образцы?
– От короля Меравии.
То, что Люба удивила, – это слабо сказано. С учетом того, что меравийское посольство изрядно тогда потрепало нервы.
– Гмыр, я так не могу, это просто какая-то невообразимая бесконечность! – Внезапно он оказался совсем рядом, схватил Любу в охапку и запечатал рот обжигающим поцелуем.
Стоит ли говорить, что коленки у бедняжки, и без того ослабшие, подкосились, голова закружилась, а гормоны с криками: «Наконец-то! Давно пора! Гип-гип ура!» – и прочими непатриотичными лозунгами заполонили мозг.
Очнулись они в кровати, запыхавшиеся, как два сердечника, с частичной потерей одежды. У нее куда-то таинственным образом исчезли чулки (странно, что не халат – любимый, точнее, нелюбимый, учитывая то, что снимать его обычно спешили в первую очередь, предмет одежды у мужчин), у Ворона отсутствовал камзол и пара верхних пуговиц на рубашке. Люба определенно не испытывала страсти к чулочно-носочным изделиям.
– Давай сэкономим время нам обоим, – коварно предложил товарищ следователь. – Ты откроешь мне свое сознание, я быстро посмотрю, что мне нужно, и мы вернемся к твоей первой брачной ночи.