- Не твое дело!
- А если малого спрошу?
Девчонка зашипела, ощерилась: того и гляди, снова бросится, только на этот раз не с кулаками, а зубами в глотку вцепится.
- Только посмей к нему подойти!
И не дура ли? Сама в дом притащила, а теперь спохватилась, что добрые дяденьки на улице с дырками в груди не валяются.
- Софи, ты скоо? – послышалось из соседней комнаты.
- Софи, значит, - ухмыльнулся Валет. – Красивое имя. В общем, так, Софи. Я добра не забываю, рассчитаюсь при случае. А пока барахлишко мне, какое есть, подыщи, и разойдемся.
- Самого как зовут? – осмелела девчонка.
- Меня не зовут, - осклабился вор. – Я сам прихожу.
- Угу. Или приносят тебя полудохлого.
Она вышла из комнаты, зло хлопнув дверью, а в коридоре, он слышал, снова надолго закашлялась.
Лечиться ей, дурехе, надо… А не задохликов по снегу таскать, да-а-а…
Валет в который раз с удивлениям прислушался к своим ощущениям: боли не было. Совсем. Потыкал пальцем в повязку – вроде что-то кольнуло. На нем и прежде все, как на собаке, заживало, но чтобы сквозная рана за одну ночь затянулась? Чудеса, да и только. А в чудеса Валет уже лет десять как не верил. Но и разумного объяснения случившемуся не нашел, отложил на потом.
Прошелся вперед-назад по маленькой комнатушке, поглядел на усохшие листики в горшочках, пожал плечами: хлопотное это дело, цветы выращивать. Тем паче, дом нездоровый какой-то. Девчонка, вон, от чахотки доходит, а в углу - мышь дохлая валяется.
Дома Софи стало совсем плохо. А еще и парень этот… И винить некого: сама пожалела, сама притащила. Сама не додумалась сразу убрать дорогой портсигар в тайник.
И цветы, все до единого, пропали. За одну ночь! Неужели от внезапного тепла, от того, что камин с вечера растопила? Хотя какая теперь разница? Как бы там ни было, а к праздникам ни фиалок, ни гиацинтов, ни дополнительного заработка…
Расплакалась сразу, но слезами горю не поможешь.
- Софи!
Люк звал, обещала ведь скоро прийти.
- Я тут, маленький, - через силу улыбнулась она, заглядывая к братишке в комнату. – Сейчас чаю заварю, с малиной. Хочешь?
Перетертой с сахаром малины осталось всего полбаночки. Сразу казалось, что много, ели ложками, а последние недели, когда девочка сообразила, что сделанных запасов до весны точно не хватит, стала класть только в чай и только Люку. Но сегодня придется и себе положить немного, а после под одеялом отлежаться, пропотеть, как следует, чтоб простуда отпустила.
Но сперва чужака неблагодарного из дома выставить!
Порывшись в чулане, нашла коробку с отцовскими вещами. Распродать бы давно, да разве с тряпья много выручишь? Выбрала рубаху, теплую, но поплоше, такую, что не жалко. Еще одну взяла – ветошь ветошью – пусть на портянки рвет. Ватник, так и быть, пускай забирает, до нужника добежать и шаль накинуть можно. И старые валенки она редко когда надевает… А калоши не отдаст!