Мы уже выпили не одну чашку чая. Я сидела раскрасневшаяся от горячего ароматного напитка, а старушка воодушевилась от воспоминаний, нахлынувших на неё.
— Вы ничего такого не думайте. Я к Никитке отношусь как к своему внуку. Они с моим Матвеем очень дружны были. Оба учились и в школе и художественной академии. Матвей сейчас преподаёт, свою школу открыл. А вот Никита после того случая с картинами больше никуда свои и работы отца не относил. Так и стоят в его мастерской в Сампсониевском. Обиделся он на Кирилла Петровича, говорил, если бы не болезнь матери, он не обратился бы к нему. С принципами Никитушка. Сам подрабатывал на портретах и писал, как и отец — для себя. Я очень дружна была с бабушкой Никиты и его матерью. После их смерти, я больше с Никой общалась, чем со своим внуком. Как могла, помогала ему: постирать, погладить, приготовить. Матюша-то мой редко позвонит, не то, что приедет. Всё некогда ему. Так вы для чего Нику разыскиваете? Может передать что ему? Правда, не знаю, куда он делся. Он в последний год изменился очень. Давайте ещё по чашечке?
Тут прошлой зимой к нему первая его любовь приехала — Людмилочка. Я вам уже о ней рассказывала. Что-то она мне не понравилась совсем. Пить что ли начала? Изменилась очень. Вот я и боюсь за Никиту. После того её приезда изменился он, стал куда-то уезжать надолго. Я спрашиваю куда, говорит, по делам. А может и правда по делам, тут как-то в конце зимы пришёл ко мне и попросил пишущую машинку. Сейчас всё на компьютерах, а у него его нет, а моя машинка старенькая, скорее уже старинная немецкая «Олимпия», без дела стояла уже лет сто. Я говорю, зачем тебе? А он показывает список картин отца и его полотен. Говорит напечатать надо, я от руки перепись сделал, а у нотариуса требуется в печатном виде принести. Так я ему сама и отпечатала. Я раньше, в редакции работала, машинисткой. Так вот я вот думаю, зачем ему к нотариусу?
Вышла я от словоохотливой старушки с третьим экземпляром списка полотен художников Романовских. Приехав на Сампсониевский переулок, я обрадовалась, обнаружив, что дверь в мастерскую не заперта. Заглянув, увидела мужчину в рабочем синем халате и окликнула его.
— Вы кто? — удивлённо спросил он меня.
— Я Маргарита, подруга Людмилы, мы вас разыскивали, — мужчина перебил меня.
— Извините, я не Никита. Я его друг Матвей. Мы росли и работали вместе. Сейчас Никита в отъезде, вот просил меня помочь сделать перепись полотен его отца и своих картин.
Я удивилась, но сделала вид, будто не знаю, что Никита переписал полотна ещё в феврале, чему соответствовала дата на копии, которую я, кстати, взяла у его, Матвея бабушки.