— Хайзан, рекстор науна, — приказным тоном сказала тихо подошедшая Оли. Рекстор недовольно зашипел, но поднялся и постоянно оглядываясь, пошел к собратьям, расположившимся по краю стоянки Нордов.
— Что ты ему сказала? — поинтересовалась я.
— Чтоб не мешался, — ответила ее величество, садясь рядом со мной, — Ты не обращай внимания на Рокула, иногда он совершенно не выносим, но дипломат он талантливый. Мы вообще-то ехали к королю Оши Като, но один из моих мужчин предсказал твое появление, в школе моего сумасшедшего братца. Карун конечно милый и добрый, но его единственная любовь наука… — Оли задумалась, и это так странно сочеталось с ее внешностью беззаботного ребенка.
— К чему ты ведешь?
— Я не верю в то, что твое появление ошибка. Более того, я почти уверена, что тот, кто похозяйничал у нас в Курам-Илор и заказчик твоего появления — одно лицо.
— Демон? — догадка, конечно, была основана на воздушном замке, но как страшно она звучала, смешавшись с воспоминаниями о последнем разговоре с Содзи.
— С чего ты взяла? — Оли насторожилась.
— Содзи… перед смертью рассказала мне свою историю, в которой фигурировал некий демон и, судя по тому, что он натворил, довольно могущественный, хотя… мне ли судить?
— А знаешь, в твоих словах все же есть смысл, но то дела минувших веков. Я точно не помню, — раздраженно фыркнула Оли, массируя виски, пытаясь, видимо, что-то припомнить, — нет, не помню, что-то очень знакомое. Ладно, вернемся в Курам-Илор, покопаюсь в записях отца.
— Ага. Слушай, мне как-то неудобно за порчу клинка, — призналась я, ковыряя носком сапога мох, — и вообще чувствую себя, бррр, они смотрят на меня с подозрением.
Оли оторвалась от созерцания ставящих небольшой шатер мужчин, перевела взгляд на меня.
— Пойдем, я тебя познакомлю с остальными, — и она решительно потянула меня за собой.
Девушек звали Маликой и Тоней, вторая приходилась королеве младшей сестрой, хоть и выглядела старше на добрый десяток лет, а их родство угадывалось лишь в одинаково ярко-голубом цвете глаз.
Малика выглядела уставшей женщиной лет сорока, с посеребренными сединой волосами, что немного странно смотрелось на белоснежной тугой косе, уложенной пучком. Она смотрела на меня грустно, даже как-то по-матерински, из-за чего к глазам моментально подкатили слезы, а горло болезненно сжалось. Я поспешила отвести взгляд.
Трое мужчин, не считая бесчувственного Рокула, приняли меня довольно спокойно, здраво рассудив — с королевой спорить не стоит.
Старшего из них звали Рант, он как сказал сам — вообще не понимал, что делает в посольстве, поскольку является придворным живописцем, а как едко добавила сама королева — отличным воином, на что тот то ли обиделся, то ли рассердился. Отойдя от нас крайне недовольным.