– Я не врала, я просто не…
Беспомощно пожимаю плечами. «Я просто ничего тебе не сказала». Это неуклюжее оправдание, и я сама это понимаю еще до того, как он обрывает меня:
– Как ты там сказала? Что ты открытая книга? – Он криво усмехается, и я едва его узнаю. – Ты врешь как дышишь. Я думал, что могу тебе доверять. – Он отворачивается и запускает руки в свою шевелюру, но выглядит это так, как будто он с трудом сдерживается, чтобы не начать выдирать волосы с корнем. – У меня это просто в голове не укладывается. Никак.
– Дэвид, о чем ты так переживаешь? – перехожу я в наступление, воспользовавшись удобным моментом. Лучшая защита, как известно, – это нападение, и если он считал, что может мне доверять, почему тогда никогда ничего не рассказывал? Может, это он врет как дышит? – Что я могу узнать вещи, которых знать не должна? Что Адель с моей подачи соберется с духом и устроит тебе веселую жизнь? Даст тебе под зад коленом? Вернет себе власть над собственным существованием?
– Что?! – Он оборачивается и смотрит на меня, по-настоящему смотрит на меня впервые с тех пор, как ворвался в мою квартиру. Его брови сходятся на переносице. Он понижает голос: – Что она тебе обо мне наговорила?
– О, она никогда ничего не говорит, кроме того, что любит тебя. – Теперь настает мой черед криво усмехаться. – Но я же вижу. Я знаю, как ты с ней обращаешься. Как она трепещет перед тобой. Я вижу, как ты заморочил ей голову.
Он смотрит на меня долгим пристальным взглядом:
– Даже не воображай, будто тебе хоть что-то известно о моей семейной жизни.
– Мне известно, что ты распоряжаешься всеми ее деньгами. Поэтому ты не уходишь? Сын бедного фермера спасает богатую наследницу, после чего заставляет ее переписать на себя все ее наследство? Да ты у нас прямо-таки ходячий сюжет из Агаты Кристи.
Теперь я тоже разозлилась. Да, может, он не без оснований так на меня сердит, и я не знаю, как бы я себя чувствовала на его месте, – наверное, как человек, на чью территорию вторглись и которого предали. Но он спал со мной тайком от жены, так что я рассматриваю это как индульгенцию, во всяком случае на данный момент.
– Я в самом деле ничего для тебя не значу?
Он бледен и весь дрожит, но его глаза горят сумасшедшим огнем.
– Нет, это неправда, – возражаю я, ненавидя себя за предательские слезы, которые немедленно вновь начинают струиться из моих глаз. – Ты мне небезразличен. Я даже думала, что люблю тебя. По крайней мере, точно была на пути к тому, чтобы влюбиться. Но, Дэвид, тут намешано столько всего еще. Столько всего, о чем ты мне не рассказываешь. Всего, о чем твоя бедная жена боится говорить.