— Просто поверьте, что так оно и есть, и у Датая сейчас назревает большая беда… Если не катастрофа, — повторил Баев, и от своего собственного последнего вывода непроизвольно сжал кулаки. Мимолётное ментальное соприкосновение с живым воплощением ужаса и кошмара, причём невероятно далёким от земных аналогов, заставляло опасность не преуменьшать, а настраиваться на самый что ни есть пессимистический лад.
Гонгвадзе почесал в затылке и переглянулся с Бодровым. Тот пыхнул трубкой, потом вынул её изо рта и, почему-то обращаясь к шефу, произнёс:
— Да верим мы, Ким, верим. Ясно, что такими вещами не шутят… Только, опять же, как ты узнал? Снова почувствовал? Теперь уже за тысячи парсек? Извини, но как-то не верится. Что с тобой происходит? Ты можешь объяснить?
Хм… Баев и сам был не прочь узнать подробности. За каких-то пятеро суток он фактически стал другим человеком, с иным внутренним составляющим плюс с иными, нечеловеческими способностями и возможностями. И каким образом, спрашивается? Благодаря кому, он уже давно понял, но вот как, чёрт возьми? Да за столь короткое время! Скрытые внутренние резервы, сильная доминантная биоэнергетика, мощная пси-составляющая, здоровая нервная система, физическое состояние, наконец? Да таких, как он, миллионы! Или там, на Мизае, он, как говорится, оказался в нужном месте в нужное время? Плюс при этом имея такой внутренний багаж и неадекватные личностные характеристики? Скорее всего, именно так. Сложились все факторы вместе, связалось всё воедино, подобралось всё одно к одному, — и вот, пожалуйста, получите клубок, который разматывать пальцы устанут. Но говорить об этом Бодрову с Гонгвадзе не имело смысла. Просто потому, что нет доказательств перестройки его организма. Прежде всего с медицинской точки зрения. А лезть к врачам со всем этим джентльменским набором ох как не хотелось, а хотелось, наоборот, отложить медобследование (которое необходимо, конечно) на неопределённое время и продолжать думать о себе как о нормальном обычном человеке со всеми своими слабостями и недостатками. Поэтому Баев поднялся, сунул м-диск во внутренний карман просторной штормовки и произнёс, обращаясь к обоим сразу:
— Мне пока, к сожалению, нечего добавить к уже сказанному. А по большому счёту я и сам не разобрался в том, что произошло там, на Мизае. И что происходит со мной уже здесь, на Земле. Это если по большому… Погодите, Ираклий Георгиевич, — остановил Баев Гонгвадзе, который собрался было что-то сказать. — Обследование, тесты и всё такое прочее — потом, я, как работник Службы, прекрасно понимаю всю необходимость подобных мероприятий… Но мне, — он помялся, подыскивая нужные слова, — но мне незачем да и некогда лезть пока в руки наших эскулапов. Есть дела поважней… Датай и Энея, например.