, черт побери,
он здесь, в этом доме!
– Да кто он? Батурин, говорите ясно!
А швед-то ряженый! Батурин, Батурин… Ну конечно, коллежский советник Батурин, начальник юнкера Мухина; ведь именно за него юнкер принял меня поначалу, там, в Рагузе.
– Кто-кто… Госпожа де Бомон!
– Эта чтица?
– Да, Тейлор, да! Я узнал бы его из тысячи, из миллиона лиц! И она меня узнала, я увидел это! Она, когда увидела меня, кивнула, а когда читала стихи, подмигнула мне и засмеялась; о, этот смех! я слышал его каждую ночь, в своих кошмарах. «Ты ввязался в большую игру, русский юноша, и мне следовало бы убить тебя…» Нет, теперь я убью тебя, дрянь, французишка!
– Батурин! – англичанин схватил коллежского советника за плечи и стал трясти его, как куклу, которая поломалась и нервно дергает руками, в надежде исправить поломку. – Прекратите сумасбродствовать! Вы испортите весь план!
– К дьяволу ваш план! А я говорил: по башке ее и в воду…
– Не орите так; нас услышат… Вот, съешьте клубники. Клубника очень полезна для нервов…
– Вам легко говорить! У вас все решают золотые дукаты… А я вам скажу так: есть вопросы, которые решаются не золотом, а шпагой! К черту вас, вас и ваше Адмиралтейство! Я просто пошлю ему вызов, и мы решим в честном бою, кто прав, а кто виноват. Бог нас рассудит, Бог, а не деньги…
– Делаете, как хотите! – разозлился англичанин. – Мне это тоже начинает надоедать, знаете ли, Василий Яковлевич. Вы то водку хлещете, то шпагой размахиваете… А по мне так вы просто мальчик еще, из Пажеской школы, у которого в голове ветер один и гордость необузданная; оскорбили его, видите ли, дворянскую честь запятнали… Хотите драться смертным боем с лучшим фехтовальщиком Европы? Извольте! Только я на похоронах ваших заупокойную молитву читать не буду; а когда меня спросит про вас ваш министр Панин, я ему честно скажу, что вы были дурак, Батурин, и что Бог сделал чрезвычайно правильно, избавив Никиту Иваныча от такого тупоголового балбеса как вы…
– Не вставайте на моем пути, Тейлор! – Батурин положил руку на эфес. – Клянусь вам…
– Успокойтесь…
– Я буду поступать так, как считаю правильным! Мне ваши интриги и маскарады уже в печенках сидят… У нас так не принято, поймите же вы! Мы русские! Мы не поступаемся честью дворянина и не извиваемся как уж на сковородке, когда начинает пахнуть жареным. Мы не продаемся. Мы не служим врагу. Мы просто берем дубинку и бьем ею негодяя по черепушке! Потому что это правильно! Потому что так поступали наши предки, и с татарином, и с ляхом, и со шведом, которого я тут вынужден изображать. И я буду так делать, и мои потомки будут поступать так же, и всякий, кто подумает только сунуться в Россию, он всегда вспомнит, в первую очередь, об этой дубинке…