* * *
Они случайно столкнулись у княжны на одном приеме. Орлов сидел подле ее кресла и вел невинную беседу о новых способах земледелия и о том, что было бы неплохо привить в России американские фрукты. Как вдруг двери раскрылись, и в комнату вошел Батурин, в своем приталенном синем кафтане и в желтом камзоле, с усами и со шрамом на щеке, таком же как и у графа Алексея, за тем только исключением, что графа полоснул саблей в трактирной драке старый Шванвиц[365], а этот шрам был от шпаги Эоновой. «Ах, граф! Вы всегда по-северному неожиданно!» – воскликнула княжна, размахивая китайским веером. Батурин с усмешкою покосился на Орлова, а затем стал губами прикладываться к маленькой ручке княжны и смотреть на нее с таким напускным обожанием, облизываясь и причмокивая губами, что меня чуть было не вырвало от отвращения. «Позвольте вам представить графа Карельского. А это, Эрик, гроза турок, граф Орлов…» – «Тот самый Орлов?» – «Да, да, тот самый Орлов, победитель в Чесменской баталии, шум которой прогремел по всей Европе, подобно гласу древних богов, так что и весь мир пробудился, и в самом дальнем уголке не осталось христианина, который не почувствовал бы свою сопричастность к этому побоищу…» – «Вы несколько преувеличиваете мои заслуги, – нервно проговорил Орлов, сверля глазами хохочущего Батурина. – Нашею эскадрой командовал адмирал Спиридов; я же только скромный бухгалтер, посланный ко флоту с целию следить за соблюдением бюджета. Но вы правы, я имею некоторое отношение к сей баталии и могу назвать себя ее участником, особенно с учетом того, что некоторые мои соотечественники в то же время отсиживались в тылу и плели грязные интриги при петербургском дворе. Когда русские моряки проливали кровь за отечество…» – «А как вы считаете, граф, – сказал Батурин, зевая и подкручивая пальцем прядь своего парика, – победит ли ваша эскадра tappra svenska Flottan[366]? Спрашиваю из чистого интереса, а не затем, что мне было бы интересно затеять вражду меж нашими двумя великими народами…» – «С начала века, – буркнул Алексей Григорьевич, – русские бивали шведов…»
Цыган Мотя рассказал мне, что вражда Батурина и Орлова длится много лет. Причиною его стал незначительный конфликт из-за одной крепостной актрисы, с которой Батурин долгое время был дружен и даже, по словам цыгана, намеревался жениться на ней, как вдруг актриса бросила его и стала встречаться с Орловым; эта бытовая драма наложилась на противоборство панинской и орловской партий и в конце концов на всю противуположность двух образов жизни: Батурин щеголял знанием иностранных языков и подкрученными усами, галантным обращением и французскими стихами, Орлов же брал нахрапом, русским здоровьем и властным характером, он никогда и никого не стеснялся, а просто шел напролом, всецело отдаваясь своей страсти, нередко переходившей в безумие.