— В общей могиле?
— Нет. На кладбище. Я же сказал тебе, Сережа, все было, как положено. Только… Только, чтобы получить место на кладбище — нужен паспорт, то есть справка из ЗАГСа, а для справки — нужен паспорт. Вот такая, примерно, схема.
— Паспорт дома. Там бабушка. Надо было просто пойти и взять.
— А что бы мы ей сказали?
— А. Понятно.
Медведев свернул в спальный район, покружил переулками и, свернув во двор, остановил машину возле дома, в котором жил Сергей.
— Я здесь подожду, — сказал он.
Сидоренко вышел из машины и прошел к подъезду. Вернулся он быстро. Возле машины обернулся, посмотрел на окна и махнул рукой, потом открыл дверцу и сел в машину.
— Поехали.
— Взял?
Сергей молча протянул паспорт в кожаной обложке. Медведев взял его, открыл. С цветной фотографии смотрело на него милое детское лицо со светлыми прозрачными глазами. Закрыв паспорт, Медведев положил его себе в нагрудный карман.
— Сказал? — спросил он, взглянув на Сергея.
— Сказал, что уезжаем за границу.
— Понятно.
В ЗАГС Медведев зашел один, вышел и снова сел за руль. Всю дорогу до кладбища молчали. Медведев только поглядывал на часы, торопясь и застревая в пробках. К кладбищу подъехали, когда рабочий день уже заканчивался.
— Вся жизнь — в дорогах, — пробурчал Медведев, еще раз взглянув на часы. — Идем быстрее.
Директор кладбища уже собирался уходить, когда Медведев, почти бегом, поднялся на крыльцо.
— О, принесли уже? Не спешили бы, можно было бы и до завтра подождать.
— Завтра у меня другие дела.
— Спасибо, что обеспокоились. Передавайте большой привет Михаилу Степановичу. И что же вы не сказали мне, когда памятник привезут, я бы все организовал.
— Ничего, справились.
— Но вам же платить пришлось.
— Ничего. Пойдем, Сережа.
Сидоренко молчал, но слушал внимательно. Не произнеся ни слова, он последовал за Медведевым по тенистой кладбищенской аллее. Был месяц май, цвели цветы и деревья. И лепестки, сорванные легким ветерком, усыпали асфальт.
— Сюда, Сереж.
Сидоренко послушно свернул и остановился. Со второго от дороги памятника смотрело милое лицо шестнадцатилетней девочки.
«Ира Сидоренко и ее не рождённый ребенок», — было написано на белом мраморе. — «19. 21/03. 85–20. 16/04. 01. От мужа и всех, кто знал и любил ее».
— Это сделал ты? — едва слышно, сипло выговорил Сергей.
— Вся наша группа.
— А фотография?
— В паспортном Задохин переснял. Он спец по фотографиям.
У Сергея дрогнули губы и сжались. Он угрюмо смотрел себе в ноги.
— Я вам должен, — наконец пробормотал он.
— Нет, Сережа, не думай об этом.
— Но деньги…
— Забудь, ладно?