Сергей, весь напряженный, почему-то сник, ссутулился и плечи его затряслись.
Медведев, не произнеся ни слова, сжал его плечо.
— Ей же было всего 18 лет. Мы только в прошлом году поженились.
Что на это можно было сказать. Медведев молчал.
Мужчины плачут редко, и поэтому — тяжело. Все большое и сильно тело Сидоренко содрогалось, Он вздрагивал и зажимал лицо ладонями.
Медведев отошел от него немного, достал сигареты и закурил, жадно и нервно. Он не смотрел на Сергея, но слышал его судорожные вздохи, и от этого ему становилось еще хуже.
Наконец Сидоренко затих, задышал тихо и ровно. Руки его бессильно обвисли, и он стоял, глядя себе под ноги, потом медленно сдвинулся, сделал шаг и потрогал памятник рукой, да так и остался стоять с рукой на мраморе, холодном под весенним солнцем.
— Посадил здесь все — ты? — не оглядываясь, спросил он, спустя время.
— Дерево росло тут и раньше, а цветы посадил сторож.
— Как тебя зовут, капитан?
— Володя.
— Спасибо, Володя. Чем расплатиться с тобой?
— Я это сделал для нее, Сергей.
— Почему?
— Я видел, как она умирает.
Сергей тяжело вздохнул.
— Что она говорила?
Медведев замялся.
— Говори, капитан, я больше не раскисну. Что она сказала?
— Что хочет ребенка. И любит тебя.
Сергей застонал, как от боли.
— Дубовцева я видел, а где Клименко и Рожнёв?
— В КПЗ.
— И что с ними будет?
— Они ответят за все. По полной мере ответят.
— Ничего. Когда-нибудь их все же выпустят. Ведь смертную казнь отменили? Значит я буду ждать. И Дуба я буду ждать. Когда-нибудь я их дождусь.
Медведев внимательно посмотрел на него.
— Не надо, Сергей, не порть себе жизнь из-за дерьма. Они не скоро выйдут.
— Очень жаль, Володя. Ты никогда не чувствовал, когда здесь, в груди, просыпается дикий зверь? Он грызет и рвет когтями сердце до тех пор, пока руки не вопьются в чье-то горло, и на месте лица не окажется красное месиво. Ведь лучше кто-то другой, чем свое сердце, правда?
Медведев последний раз затянулся и бросил окурок на асфальт.
— Сейчас самое время напиться. Правда, Володя? Я взял немного денег.
— Оставь, у меня есть. Кстати, твоя машина у нас в гараже, только не заправленная.
— Спасибо, ее можно продать, она совсем новая, пробег всего не больше 1000.
Они оба, разговаривая, пошли по аллее к воротам.
— Куда меня сейчас? — спросил Сергей, спрятав руки глубоко в карманы.
— Сегодня — пятница, в больницу можно не возвращаться, в субботу съездишь на перевязку, и до понедельника будешь дома.
— У меня нет дома, Володя. Я же сказал бабушке, что мы уехали. В спорткомитете я тоже никому не нужен с дыркой в груди. Никто из них даже не пришел ко мне в больницу. А промоутеры тем более теперь плевали на меня. Так что мне одно только место — в тюрьме. Там, по крайней мере, хоть этих сволочей выцеплю.