— Что со мной? — тихо и тонко пролепетала женщина.
— Ты ранена. Скоро приедет врач. Пока помолчи, ладно?
— Где они? — женщина хотела повернуть голову, но мужчина обхватил ее правой рукой и прижал к себе, левой придерживая за плечи. — Где эти… Они…
— Тише, маленькая, тише. Их уже нет.
— Маленькая… Почему вы меня назвали — маленькая? Меня так называл Сережа… Если бы он был здесь…
Женщина больше похожая на девочку, на маленькую, несчастную, умирающую девочку, всхлипнула и снова хотела повернуть голову, но мужчина держал ее крепко, прижимая к себе и не давая увидеть тело мужа, лежавшее теперь у нее в ногах. Лицо ее бледное, милое, совсем детское, с остатками старой, еще не смытой косметики, стало несчастным.
— Я тяжело ранена?
— Нет… Не очень.
— Мне не больно, — она снова посмотрела в глаза мужчина. — А вы, наверное, в детстве любили драться. У вас все лицо такое… Мой муж Сидоренко, олимпийский чемпион, знаете?
Голос ее дрожал и требовал.
— Да-да, знаю. Молчи, маленькая.
— Вы хороший, добрый. Я вас познакомлю с Сережей. А это хорошо, что не больно, правда? С ребенком же ничего не случится, да? Они… они… меня…
— Молчи, милая, молчи.
— Я хочу пить. Пожалуйста, глоточек, мне больше нельзя, а то будут отеки.
Раненая начала дрожать, как в ознобе.
— Мне же совсем не больно… Сережа, Сережа, пить.
Мужчина, прижимая ее голову теперь одной рукой, левой, правой достал из кармана телефон и стал набирать номер: нервничая, путаясь и срываясь.
— Это хорошо, что не больно, правда? Врачи не будут делать мне аборт?
— Да, да. Это Медведев. Какого черта!
— Ты что паникуешь, Володька? Ты влип?
— Здесь раненая. Я же сказал!
— Да едут они, уже едут. Жди.
— Вас бы сюда.
— А что? Тяжелое дело?
— Легче самому пулю поймать.
— Ты что, капитан?
Но мужчина, не дослушав, отключил телефон.
— Пить, дайте пить. Миленький, родненький, дай мне попить.
Она тонко заплакала, и мужчина, прижимая ее к себе, сам готов был расплакаться.
— Тебе нельзя, девочка.
— Пить.
— Нет.
— Пить. Пожалуйста. Один маленький глоточек. Только чуть-чуть. У меня внутри все горит.
— Нельзя, миленькая. Нельзя, девочка.
— Дайте мне пить.
Мужчина мог только смотреть на нее, качать головой и прижимать к себе ее голову, начинавшую гореть, путаясь грубыми пальцами в тоненьких прядках белокурых волос.
Он не слышал, как подъехали машины, как в дом забежали парни с пистолетами наизготовку.
— Вот где, капитан.
— Ну и шум был, поди. Сколько трупов! А это кто?
Они прятали оружие в карманы, в наплечные кобуры.
— Ребята, — начал капитан Медведев.
— Ну-ка. Знакомая личность.
— Где «Скорая»?