Мой напарник уже переминался, притопывая ногами, возле высокого старика с волнистой седой шевелюрой и грозными пегими бровями. Они о чем-то разговаривали, когда я подошел к ним, и парень, оживленно рассказывающий, вмиг осекся.
Старик, слушавший его, повернулся ко мне, и брови его нависли еще грознее.
— Иди, Ваня, распоряжайся, я пока все тут закрою.
— Хорошо, Григорий Фомич.
— Иди, иди, парень. Там кофе поставишь — что-нибудь сообразишь. Я уже не зайду, спать буду, что-то у меня голова болит, давление видно поднялось, на погоду, поди.
— Мы пошли, Григорий Фомич. Спокойной ночи.
— Иди, иди, тебе того же.
— Серый, вперед.
Ваня, которого, как я считал, звали Гоша, по крайней мере, на это имя он откликался в общине, обогнал меня и, первым, очень быстро, вышел вон из гаража, легко взбежав по покатой дорожке.
Я тоже последовал за ним и вошел в открытую дверь. Не задержавшись в прихожей, размером с мою спальню, он прошел на кухню, в которой при желании могли сесть за стол человек 6 и, бросив кожаную кепку на холодильник, поднял крышку с чайника.
— Класс. Сейчас кофе сообразим. Я голодный, как черт. Глянь, братан, есть там в холодильнике, что пожрать.
Я открыл дверцу, Внутренность сразу осветилась лампочкой. Я присвистнул. Да, это не наши с матерью запасы: вареная колбаса да плавленый сырок.
— Ну, что там? — из-за спины спросил Ваня-Гоша.
— А что хочешь. Тут как в универсаме.
— Сооруди-ка мне дюжину гамбургеров, с чем повкуснее.
— Есть, командир.
При виде еды я тоже развеселился. Так мы с ним и зубоскалили, пока закипала вода, и я резал колбасу, да солонину. Ваня довольно ловко укладывал их на ломтики булок и поливал острым кетчупом. Ну и запахи там стояли, скажу я вам. Мы с ним жевали во всю, пробуя все сорта и виды и когда, наконец, заварили растворимый кофе, были уже почти сытые. Но мы были молоды и могли поглощать вкусные вещи в огромных количествах. Мы отяжелели, расслабились, но ко сну нас не тянуло, поэтому мы сидели, тянули кофе и болтали.
— Слушай, Ваня, — к чему-то сказал я.
— Ну, ты. С чего ты взял, что я — Ваня?
— Ну…
— Это Фомич всех молодых зовет Ваньками. А я — Гоша.
— Это дом Фомича?
— А чей же. Не поверишь, ему его подарил первый тутошний губернатор. Вот видок был, еще из тех, даже ленточку голубую разрезали. Точно тебе говорю. Теперь вот живет, так сказать, на покое, тихо, мирно, заслуженный пенсионер всероссийского значения. Хата — что надо, — Гоша вытянул ноги на табурет и развалился привольнее. — У Фомича внук сейчас в общаке живет. Ты видел его: худой такой, — парень оглянулся. — Гомик. Он и попал первым в общак. А Фомич его нашел там, да носом пользу учуял. Он Матвея кликнул, Матвей нас собрал: все просто, как в кино. Ты, братан, далеко пойдешь, только не сверни с прямой дорожки.