Тут дверь со скрипом раскрылась. Гоша чуть не подпрыгнул на своем стуле, а я обернулся. Фомич стоял на пороге и брови его нависали, как грозовые тучи.
Гоша вскочил.
— Мы только кофе. Совсем немножко, Григорий Фомич.
— Вы…
— Мы сейчас уходим.
— Я не гоню.
— Нет-нет, мы уже идем. Серый, шустро, вперед.
Я позволил толкать себя в спину, стараясь только не встречаться со стариком взглядом. И без того из-под его бровей вылетали молнии.
— И язык придержи, что б его вместе с головой не оторвали.
Похоже, он знал, что я тут чужак. И я не завидовал бедному Гоше, который в дверях обогнал меня и, бормоча:
— Мы пошли, я молчу, — вылетел за порог.
Я, следуя за ним, все же оглянулся. Старик стоял ко мне боком, слегка наклонив голову, и провожал нас косым взглядом из-под кустистых бровей. И меня как толкнуло. Я вспомнил тощего гомика, набросившегося на меня в тот вечер во время оргии. Достойный внук, нечего сказать. Гошу я догнал, когда он уже пересекал двор по асфальтовой дорожке, освещенной с двух сторон фонарями. Гоша набычился, спрятал руки в карманы черных джинсов. Он шел быстрым, подпрыгивающим шагом и не оглядывался, иногда что-то бормотал на ходу, сплевывая и откашливаясь ежеминутно. Я молчал, стараясь идти вровень с ним. Мы вышли за калитку, и Гоша аккуратно закрыл ее за нами.
— Крутой старикан, — только после этого сказал я.
— Не то слово, — Гоша глянул на меня как-то сбоку и ухмыльнулся. — Пошли что ли.
— Пошли. Тут не далеко, наверное.
— По прямой, да. Только там болото. Ночью и вляпаться можно. А так, по дороге, хоть и дальше, да спокойнее. Ничего, кирюха, не ссы, дойдем к утру.
К утру! Весело. А на машине казалось гораздо ближе.
Я, конечно, после всех моих неприятностей стал быстро уставать, и Гоша, хоть и зубоскалил по этому поводу, тоже сдерживал шаг.
Наконец я выдохся.
— Все, перекур, давай, отдохнем.
Гоша огляделся.
— Идем, вон на камень сядем.
Я кивнул, только сначала попинал камень на всякий случай, чтобы не сесть на спящую змею или другого гада. Правда так поздно осенью они уже прячутся, но всякое бывает.
Гоша даже не задумывался об этом. Он подтянул брючины, плюхнулся на холодный камень и поднял выше ворот куртки.
— Что-то стало холодать.
— Не пора ли нам поддать, — закончил я. — Да, сейчас бы кофе или чаю.
— Нет. Уже не тянет. Для согрева, разве. Только весь кайф пропадет.
— Я бы и покурил.
— Брось и не думай. «Наслаждение» все покроет.
— Да? — я покосился на него.
— Вот увидишь. Я тоже по первой чуть не выл, а теперь и даром не надо.
— Ну ладно, подожду.
— Вот-вот. Красноглазый знает свое дело.