Байдалов злился. Он злился на себя за то, что смотрел на товарищей через служебную призму и видел только одно — служебные показатели. Он ругал себя за то, что оказался одним из тех людей, которые за делами часто забывают, что они прежде всего люди.
Эти самокритичные мысли Байдалова прервал телефонный звонок. Дежурный из бюро пропусков напомнил:
— К вам на прием просится гражданин Шапочка…
— Пусть войдет.
Ждать пришлось недолго. Сидор Лукич вошел без стука, но вспомнив, что в этом кабинете хозяин — не он, смущенно пробормотал, тяжело дыша:
— Извините, что нарушил этикет… Фу! Ну и высоко же вы забрались.
— Здравствуйте, — первым поздоровался Байдалов и показал на кресло, приглашая сесть.
— Добрый день… виноват… утро доброе! — Сидор Лукич запутался и полез в карман за платком. Лицо у него обрюзгло, маленькие глаза ввалились.
— Меня просили вчера зайти сюда, — добавил он. — Это восемьдесят пятая комната?
— Вы не ошиблись. И о вашем визите мне доложили.
— Вы скажите, пожалуйста, где же мой шофер? Он… арестован?
— Это важно?
— А как же. Он уехал самовольно и должен ответить за свою вину…
— Он убит.
Как удар, прозвучали эти слова капитана. Сидор Лукич резко подался вперед, прижимая к груди смятую соломенную шляпу. Вид у него был растерянный, руки тряслись. Чтобы скрыть волнение, он поглубже сел в кресло, словно затиснулся в угол, и уцепился руками за подлокотники. Смятая шляпа упала на пол.
— Кто… его?
Вопрос остался без ответа. Байдалов, выждав, пока Шапочка успокоится, спросил:
— Что вы знаете о нем?
Сидор Лукич вытер потное лицо платком и начал:
— Шофера моего звали Никитой Орловым. Он принят на работу в прошлом году. Ничего плохого я за ним не замечал. Родители у него… гм… гм… простите, не помню… Это надо посмотреть по анкете. Своей семьи он, как будто, не имел, хотя о каком-то мальчонке вспоминал, говорил, устроил в детсад… Можно посмотреть по анкете…
— Где Орлов был тридцать первого мая?
«День рождения жены», — пронеслось в мозгу Шапочки. Он тут же отогнал посторонние мысли и ответил:
— Работал. С восьми часов утра.
— Весь день?
Шапочка замялся. Ему не хотелось говорить об именинах Элеоноры Кузьминишны.
— Да… нет… до обеда.
— А когда он поехал за вашими гостями?
Сидор Лукич вздрогнул, словно уличенный в чем-то нехорошем, и виновато посмотрел на капитана. Он понял, что скрыть ничего не удастся: милиции все известно.
— Ах, да… За гостями… В два часа я его послал. Небольшой, знаете, вечерок в семейном кругу. Именины… Супруга, понимаете, настояла. Не смог отказать, как же — женщина… И чего только мы не делаем для них… Хе-хе. Ну и засиделись…