И с этими продотрядами ещё не всё понятно. Не дай Бог и в этом году пойдут по хозяйствам, будут выгребать по-наглому всё до последнего, тогда точно не сможет удержать Макар Егорович крестьян в Вишенках. На всякий случай надо предусмотреть что-то такое, что сможет сгладить, успокоить жителей. Вот только что? Не мешало бы несколько десятин засеять хлебом-то, да так, чтобы власти не узнали, скрыть от них. А потом раздать селянам по осени. То зерно, что оставалось в амбаре, посеяли сообща. Больше в этом деле принимала участие беднота, но и справные хозяева не остались в стороне. Помогали и тягловой силой, и инвентарём. Вроде как общий труд примирил и Никиту Кондратова, у кого дом – полная чаша, и Николая Сенькина, у которого-то из всего хозяйства коза да шестеро детей. День-деньской таскается по деревне, палец о палец не ударит, а вот сейчас новой властью определён в бедняки, ты его спасай, бездельника этого. Неужели не понятно, что он сам себя туда загнал? Ведь и земля у него была, от родителей десятина осталась. Так бросил, запустил, заросла травой. Спасибо, кто-то из нормальных мужиков забрал, так хоть земля не пустует. И чем думают люди, когда плодят детишек?
Этому лодырю Кольке, как зовут в деревне сорокалетнего Сенькина, Бог даёт детей, а вот Ефиму Гриню, который сможет вырастить и воспитать не одну дюжину их, почему-то Всевышний не дал?
Надо будет поговорить с Ефимом, с Данилой, давно не видел. Толковые мужики, хорошо справляются на своих местах. Значит, не ошибся он, Макар Егорович, выбрав их себе в помощники в те времена. Вон и Сидоркин доволен ими.
Щербич остановил коня у нового сада. Ровными рядами, уже с молодой клейкой листвой деревца тянулись к солнцу, к жизни. На мелко вспаханном междурядье взошла трава.
– Вот и выход! – воскликнул Макар Егорович и направил Серко в Вишенки. – И овёс успеет взойти, созреть. Надо только проборонить ещё разок. А если и не созреет, то хорошая подкормка скоту будет. Это с зерном-то?! А почему и нет! Тогда можно будет сэкономить на фуражном зерне или его же отдать на хлебозаготовки. Вот и выход.
– Благословите, отец Василий, – склонив голову, Глаша покорно застыла у аналоя. – Благословите на посещение святынь Соловецких, батюшка.
– Что ведёт тебя туда, дитя моё? – священник внимательно смотрел на женщину, вспоминая, не её ли венчал несколько лет назад с теперешним управляющим винокурней Гринем Ефимом Егоровичем?
Вспомнил. Точно, она. Еще конфуз произошёл во время венчания с дружком, с шафером.
– Нужда, батюшка, боль моя душевная, боль телесная, – тихо, еле слышно прошептала Глаша.