– Только смотри, Макарушка, чтобы лошадка не ушла на конюшню, ты её привяжи к забору, – наставлял отец Василий. – И тогда Коленька целее будет, не убежит, не потеряется, и с обязанностями сторожа справится с честью. И подложи сенца, кинь на всякий случай под морду.
– Кому? – пьяно переспросил Макар Егорович.
– Что кому?
– Сенца кому под морду?
– А-а-а! – хихикнул понимающе священник, оценив по достоинству тонкий юмор товарища. – Шутник ты, однако, Макарушка, вот за это и люблю тебя, душа моя! Коню, конечно, коню-у-у! – и уже хохотал во всю силу своих могучих лёгких, обнимая приятеля.
С лампой в руках на крылечке гостей встречала сама хозяйка, женщина чуть за пятьдесят, ухоженная, с пышной причёской из чёрных как смоль волос, в розовом с отливом, обтягивающем платье, со смелым вырезом на груди.
– Аннушка, не вводи во грех, истину говорю тебе! – вместо приветствия зарокотал отец Василий, не отводя глаз от пышных, соблазняющих форм хозяйки. – Накрывай стол, встречай сватов, радость моя!
– Ой, Господи! – воскликнула от неожиданности Анна Григорьевна, не зная, куда поставить лампу.
Батюшка уже бесцеремонно щекотал бородой, усами неосмотрительно открытые женские груди, целовал их, а руки крепко обнимали жаркое тело мадам Морозовой.
– Вдыхаю аромат, подобный божественному нектару! – задыхался в волнующих женских запахах сват. – Я готов проглотить тебя без остатка, о моя соблазнительница!
– П-п-простите, – пьяно уставился на не в меру разошедшегося отца Василия Макар Егорович. – Кто з-здесь к-кого-то должен съесть, что ли? К-кто и к-кого тогда б-будет с-сватать? И когда сватовство будет?
Наконец, передав лампу горничной, Аннушка смогла освободиться от объятий священника, в спешке поправила прическу, оправила платье, приступила к роли гостеприимной радушной хозяйки.
– Проходите, проходите, гости дорогие! – отвесила поклон, повела рукой в сторону дома, приглашая сватов. И уже горничной: – Быстро на кухню к кухарке, мигом накрывайте стол в зале!
Работы навалилось непочатый край: только управились с сенокосом, а на подходе озимая рожь. Стоит в рост человека, гнётся к земле тяжёлым налитым колосом.
Надо успеть поправить крышу на амбаре, подготовить, очистить площадку в овине для снопов, для молотьбы. Да и сусеки тоже требуют ухода: кое-где отвалилась доска, где-то прогнило, где-то прогрызли дырку мыши. За всем нужен глаз да глаз.
Ефим с Данилой уже были дома, успели к концу сенокоса вернуться с учёбы. Макар Егорович не подвёл, оставил на своих лугах на той стороне Деснянки хорошие делянки с сочной густой травой.