Вывозить сено с лугов не стали, сметали в две скирды, оставили на зиму. Так, на первое время по стожку сложили за огородами, остальное доставят санями по первому снегу, когда мороз скуёт речку. Работы невпроворот, не хватает рук. А тут ещё сосед дед Прокоп пристал.
Помимо того, что засеяли ему и рожью, и пшеничкой, убрать бы, так загорелся козой. Мол, на корову не справится, а вот козочку хорошую ещё сможет держать. И взял козлёнка от молочной козы у Кольцовых, изладил стайку.
Парни сенца маленько подвезут, а он сам уж и полынных, и берёзовых веников наготовит в зиму для козушки.
Старушка сидя сможет выдоить удойницу, не корова ведь.
– Ладно, Прокоп Силантьевич, – укоряла деда Глаша. – Мужикам нашим продохнуть некогда, а тут ты со своей козой. Крынку молока как-нибудь для вас с бабушкой Юзефой выкроим, не волнуйся. Только уж не загружай ты их по пустякам.
Но дед не сдавался, не оставлял в покое соседей, каждый день появлялся то на лугу, то с утра ждал у ворот.
– Я косой не потяну, так вы, паря, подсобите, а я уж в ясельки козушке кину, будьте покойны.
– У меня из стожка возьмёшь, чего ты.
– Э-э, паря! Твой стожок – это твой стожок, чужой. А вот если он стоять будет у меня, за моим огородом, то он будет, помимо прочего, и душу мою старческую согревать, тешить. Мол, я ещё хозяин, я ещё хоть что-то да могу делать на этой земле, а ты говоришь…
– Да с чего ты загорелся козой-то, дедунь? – не выдерживал Егор.
– Глашка молочка из-под коровки принесёт, будет с вас.
– Ладно, бабский волос длинный, ум – короткий, ей простительно, – гнул своё дед. – Но ты-то, Фимушка, мужик. Соображать должен.
– Поясни, чего там, – не обижался Гринь.
– Крайний раз говорю, поверь моему чутью, Егорыч, коза – спасение.
– Ну-ну.
– Помяни моё слово, обдерёт нас новая властя как липку. А жрать-исть что будешь? Я то есть? Ты-то, молодой, найдёшь. Не найдёшь, так украдёшь. А нам с бабкой что, ложись и помирай? А тут козочка! Вот и спасение! По кружечке молочка, надеюсь, из-под неё нашморгаем, и мы готовы новый день стречать, вот так-то, паря! Помирать-то от голодухи не с руки, как ни крути. Так что дело я затеял правое, верное, осталось, чтобы вы помогли. Без вас мне не управиться.
Вынудил! Марфа оставила в зыбке сына на попечение бабушки Юзефы, а сама с Глашкой лодкой переправили, а потом на себе стаскали маленько сена, сложили в стожок у деда на подворье. Для козы на зиму должно хватить.
Успокоился старый, а теперь как мог помогал мужикам на жатве.
Щербич снял со своих полей одну жатку-самосброску с парой лошадей, позволил Гриню и Кольцову быстрее управиться с домашними делами и полностью перейти к винокурне и посадке садов. Заодно соседи и дедову деляну выкосили, тайком, правда, чтобы Макар Егорович не прознал. Молодицы следом вязали снопы, грузили в кошеву, запряжённую быками, и вот тут уж дед Прокоп правил к овину, сбрасывал на землю и опять на поле.