— Самое большое преступление — страх, — взял я ее лицо в ладони. — Не позволяй страху стать твоим препятствием. И тебе нужно простить себя. Это самый красивый поступок. Не будет выгоды никому от того, что ты будешь злиться или ненавидеть себя.
— Что ты всегда делал по отношению ко мне? — уловил я проблеск ее улыбки.
— Я всегда открывал тебе дверь, — достал я пиццу, отдавая ей тарелку.
— Ты серьезно? — усмехнулась она.
— Даже когда был зол, и ты ненавидела меня, я всегда открывал тебе дверь, и ты позволяла мне это делать.
— Эмили говорила, что мы, кажется, ладили, — вытерла она рот ладонью. — И довольно неплохо.
Я смотрел на ее улыбку, и все становилось на свои места. Она была женщиной, которых я видел каждый день по несколько раз, но все же Донна была особенной. Есть у каждого особенные люди. Люди, которые вне конкуренции. Они родные по-особенному. Они важны. Донна может кричать и оскорблять меня, но это ничего не изменит. Все ее недостатки особенные. И она всегда остается особенной.
— Знаешь, у Эмили есть раздражающая привычка, Ди, — дал я ей еще один кусочек. — Она всегда права. И каждый раз, когда она открывает рот, трудно сохранить чувство собственного достоинства.
— Это правда, — засмеялась она наконец. — Но знаешь, — перевела взгляд куда-то в даль. — В жизни есть справедливость. В итоге каждый получает то, что заслужил. Все мы отвечаем рано или поздно за свои грехи. И если я забыла всех, кого любила, значит я тоже за что-то плачу.
— Да, но все страдания также вознаграждаются в один прекрасный день.
— Но потом бумеранг ебнет тебя с такой силой, что ты будешь в полной жопе, — я промолчал, и она снова перевела она свой взгляд на меня. — Думаешь, я подхожу тебе такой? Такой, которая не помнит ничего?
— Будь ты сама по себе другой, я бы никогда тебя не полюбил.
Я поцеловал ее в губы и прижал к себе, когда она доела пиццу. Донна не таяла больше в моих объятьях, как прежде, но и не была напряжена, как несколько дней назад. Она позволяла мне касаться ее, но держалась на расстоянии. Я обнял ее обеими руками и уткнулся ей в шею, вдыхая ее запах. Я был помешан на этой женщине. Даже нет, я пристрастился к ней. Она превзошла все возможные придуманные миром пристрастия, и я был полностью охвачен. Я сделаю все, что угодно, ради этой женщины. Я оставлю весь мир, просто чтобы держать ее в своих руках.
«Встречаешь сотни людей, и никто из них не трогает, а потом кто-то один меняет всю твою жизнь. Навсегда». Джейми Рэйди.
— Какой ты меня знал, Адам?
— Ты была той, которая не любила подчиняться, — усмехнулся я. — Ты не терпела унижений и приказов.