— Когда ты живешь в таком городе, как Нью-Йорк, встречаешься со многими женщинами, — тихо говорил Адам. — Со временем это так приедается, что в конечном итоге ты встречаешь женщину, которая не смотрит на тебя. И потом понимаешь, что тебе нужна та, которая просто сможет тебя рассмешить.
— Мне кажется, я не создана быть с кем-то.
— Ты создана для меня, Донна, и мы со всем разберемся.
— Почему ты все время встречался с разными женщинами?
— Я проводил с ними время, вот и все.
— То есть, ты знал, что у вас ничего не выйдет, но все равно с ними встречался?
— Нет, — хмыкнул он. — Я спал с ними. Они были как новый костюм, но последний размер, который явно маловат для меня. Я понимал, что костюм не мой, но все равно хотел примерить.
— Господи, ты отвратительный, — улыбнулась я.
— Ты на кровати, и ты со мной. Я знаю, что твоя мама через две комнаты, но выключи свой мозг и делай то, что я говорю.
Голос Адама был как снотворное, но его тело было полной противоположностью, и я снова утопала в нем.
— Сосредоточься на мне, Донна, — смотрела на меня Адам. — Забудь обо всем. Есть только мы вдвоем.
Его глаза сверкали, и я видела в них свет. Удивительный оттенок, не похожий ни на какой другой, и Адам обхватил мое лицо ладонями.
Когда я проснулась, первой моей мыслью было сбежать. Но второй, как прекрасно это утро. Те люди, которые его не любят, просто никогда не просыпались рядом с Адамом Майколсоном. От нежных прикосновений, вибраций, проходящих по телу. Обычно так было, но не сегодня. Я почувствовала в квартире запах кофе. Солнце освещало комнату, но Адама не было рядом. Он всегда ждал, пока я проснусь, лежа рядом.
Я надела его рубашку и отправилась на кухню. Кофе стоял на барной стойке, и какие-то бумаги были разбросаны по столу. Шум воды слышался через дверь ванной. Я постучала, но Адам ничего не ответил. Я взяла чашку, наслаждаясь странным вкусом любимого напитка. Адам делал всегда потрясающий кофе, немного горьковатый, но такой удивительно вкусный.
Мои глаза метнулись к бумагам, и первое, что я заметила, это свои инициалы. Прочитав несколько строчек, я заметила, что мои руки дрожат, и и поставила чашку на стол. Там была вся моя биография. И под «все» я действительно имею ввиду все — детство, семья, родня, первая разбитая коленка, друзья, школа, институт и какой сэндвич я ела на завтрак двадцатого марта 2000 года. Дверь открылась, и Адам вышел из ванной. Я подняла на него глаза, пытаясь сохранять спокойствие. Его лицо было в ссадинах, кожа на руках стерта, и грудь в синяках.
— Что случилось? — спросила я шепотом.