— Обязательно познакомишься.
Музыка вдруг ускорилась, и заиграла какая-то веселая мелодия. Сидя на углу столика, я заметила, как трубачи плюются на особо сложных нотах. Никогда раньше не замечала этого.
Вернулся официант с нашим мартини.
— Он прекрасен, правда? — спросила я, когда он подал напитки. — Великолепен и смертоносен.
— Пей понемногу. Не слишком быстро. За что нам в этот раз поднять тост?
— Ненавижу тосты.
— Правда? — спросил он. — Я бы сказал, что ты просто фанат тостов.
— С чего это вдруг?
— Потому что ты очень сентиментальная.
— Кто бы говорил.
— И что же делать, если ты не переносишь тостов?
— Предсказывать судьбы друг друга. Ты первый.
Он взглянул на меня. Взяв мартини, он дождался, пока я сделаю то же самое.
— Ты встретишь высокого брюнета, — сказал он.
— Нет, предсказание должно быть настоящее. Такие правила.
Он улыбнулся.
— Ты добьешься сокрушительного успеха в Нью-Йорке. Еще много-много раз вернешься в Париж. А еще у тебя будут козы, по крайней мере дважды в жизни.
Мы сделали по глотку. На вкус мартини напоминал мне расплавленное стекло.
— Теперь твоя очередь, — сказал он.
— Ты тоже достигнешь огромного успеха в Нью-Йорке и будешь ездить в Вермонт по выходным. А щенок, о котором ты мечтаешь, превратится в скамеечку для ног — в старости пригодится.
Мы снова отпили из бокалов.
— Наклонись вперед, — сказал он. — Я всегда хотел взглянуть сверху вниз на женское платье, пока пью мартини.
— Ты никогда так не делал?
— Ни разу.
— Зачем мальчики это делают?
— А почему бы и нет? Это весело.
— Ты хочешь увидеть соски или дело не в этом?
Сделав всего пару глотков, я почувствовала, как мартини ударил мне в голову.
— Не в этом.
— Тогда в чем же дело?
— Думаю, в том, чтобы увидеть нижнее белье. И сделать это тайком, точно не зная, осознает ли она это, но она осознает, только ни за что не признается в этом. Она хочет, чтобы ее увидели, не так явно, но определенно хочет.
— В этом есть смысл. Говоря «она», ты подразумеваешь любую женщину?
— Носительницу декольте. Вам ведь наверняка хочется соблазнять.
— На мне сегодня как раз подходящее платье, — сказала я.
— Наклонись немного вперед.
— Мне отвернуться? Как это работает?
— Ты разрешаешь мне посмотреть, но в то же время не разрешаешь. В этом вся фишка.
— Думаю, я знала это отчасти.
Я выпрямилась и подняла бокал. Он повторил за мной.
— Дважды в жизни у тебя будет конъюнктивит, — изрекла я, — а твой хомяк сбежит и умрет под твоим холодильником.
— Это ужасно, — сказал он и сделал глоток. — А ты в старости пристрастишься к корневому пиву и начнешь носить килты и береты в цветочек.