– Чур, я впереди! – кричит Митч. Он открывает переднюю дверь и шустро забирается на коричневое сиденье. Мисси хнычет, что так нечестно. Я бросаю на нее сердитый взгляд, и она, надувшись, открывает заднюю дверь, садится и достает из пакета вечернее платье, которое выбрала для своей Барби.
Отыскав в сумочке ключи, я устраиваюсь на месте водителя. Странное ощущение. Я не была за рулем уже много лет, с тех самых пор, как мы с Кевином расстались. Он иногда одалживал мне свою машину, если сам не собирался никуда ехать. Хоть бы вспомнить, как одновременно справляться с переключением передач и сцеплением! Поворачиваю ключ.
Все идет отлично, мы уже выезжаем с парковки, как вдруг меня накрывает волной паники. Я резко бью по тормозам, начисто забыв о сцеплении, и машина глохнет.
– Мам!
Детей бросает вперед, и я инстинктивно выставляю руку, чтобы Митч не ударился головой о приборную панель.
– Все целы? Извините, я не хотела так резко тормозить, просто, просто…
Не знаю, как закончить фразу. Они ждут, глядя на меня большими испуганными глазами.
– Просто… – слабо продолжаю я. – Я не могу вспомнить… Где Майкл? Почему он не с нами?
Майкл? Кто такой Майкл? Что я несу?
Мисси качает головой.
– Ох, мама, мама. – Она гладит меня по плечу. – Ты что, и вправду забыла? Папа сегодня пришел домой пораньше, чтобы ты поехала с нами покупать обувь.
Она убирает руку с моего плеча и снова откидывается на сиденье.
– Все в порядке, мам! – ласково повторяет она. – Майкл дома с папой.
– Чем дальше, тем тревожнее, – говорю я Аслану, проснувшись. – Как же хорошо дома, никаких загадок.
Аслан смотрит на меня не мигая, потом встает, крутится на месте и с громким мурлыканьем вновь устраивается на покрывале.
На улице идет мелкий затяжной дождь. Если в Денвере начинает моросить с утра, то такая погода, как правило, держится целый день. Гораздо чаще случаются грозы, которые резко налетают ближе к вечеру, особенно летом и ранней осенью. Неожиданные, сильные и короткие ливни потоками обрушиваются на крыши и иногда выводят из берегов реку Саус-Платт, затопляя низины в округе. Дождик, моросящий целый день, здесь большая редкость. Но мне даже нравится такая погода.
Встаю и набрасываю хлопковый халат – он изношен гораздо сильнее, чем тот синий стеганый из сна. А вот краски на нем ярче: лиловый, вишневый, фуксия – ткань покрыта цветочным узором. В ванной перед зеркалом снимаю платок, который повязывала на ночь, чтобы не испортить искусно сделанную Линнеей укладку. С моего визита в парикмахерскую прошло всего несколько дней, но я собираюсь позвонить и записаться к ней снова. Кажется, я стала постоянным клиентом. Линнея Андерссон-Гершаль обратила меня в свою веру.