— Я… я пришла предупредить вас, капитан.
— О чем?
— Обо всем. — Увидев мое недоумение, она попыталась объяснить:
— Здесь больше опасностей, чем я могу перечислить.
— Опасностей для меня лично или для всех нас?
— Кое-что опасно для всех, а кое-что лично для вас. И, боюсь, вы слишком… наивны, чтобы заметить опасность.
— Вы несколько смущаете меня, мисс Шеттфилд.
— А вы меня, капитан.
— Анна… я не понимаю… вы пытаетесь помочь мне, или вам самой нужна помощь?
— Мне уже не поможешь.
Любой мужчина запротестовал бы, услышав такие слова из уст восемнадцатилетней девушки, но она произнесла их так убежденно, что я не нашелся, что ответить. Воспользовавшись моим замешательством, она направилась к двери, но я окликнул ее:
— Анна! Что такое прувер?
Она медленно повернулась и прижалась спиной к двери.
— Возможно, это только слухи, но исходя из того, что я знаю, это, скорее всего, правда. Царица — женщина сладострастная и романтическая, поэтому часто меняет любовников. Если появился новый кандидат, то выбирают прувера — женщину, которая переспит с ним, чтобы убедиться, что он будет достоин императрицы в постели и не оконфузится.
Пока я обдумывал ее слова, она открыла дверь.
— Анна, погодите! А среди тех, кто едет с нами, есть прувер?
Но она уже скользнула в ночь, оставив меня без ответа.
Я задумчиво прошелся по комнате, обдумывая слова Анны, и остановился у двери в большую комнату.
— Беатриче, — тихо постучал я. — Вы еще не спите?
Она ответила что-то невразумительное.
— Извините, я не расслышал.
На этот раз голос ее прозвучал четко и достаточно громко:
— Я не прувер.
Мы покинули усадьбу Бережки ранним утром. Князь и княгиня махали нам вслед. Я заметил, что княгиня что-то высказывает супругу, а тот, как обычно, улыбается, словно радуясь, что гости уехали и можно опять вернуться к своей спокойной буколической жизни.
Лошади хорошо отдохнули и резво мчались по заледеневшему тракту. Мы с Горловым оба ехали верхом, обеспокоенные вчерашним упоминанием князя Бережкова о казацком бунте. Посоветовавшись, мы решили, что ехать верхом посменно будем только в том случае, если замерзнем или выбьемся из сил.
Состояние Горлова очень тревожило меня. Едва поместье Бережковых скрылось из виду, как он тут же потерял всю свою молодцеватость и выправку, присущую кавалерийским офицерам, когда они гарцуют на глазах у зрителей. Теперь он мешком сидел в седле, и я сомневался, хватит ли у него сил продержаться хотя бы десять верст.
— Похоже, что графиня Бельфлер совсем истощила твои силы, — заметил я.
— Тебя бы она и не так измочалила, если бы ты ей позволил, — отмахнулся Горлов, пытаясь выпрямиться в седле. — Что ж, я сам виноват, что разбудил в ней такую страсть. А ты тоже хорош, развратник! Две дамы сразу! Не ожидал от тебя!