А какой график работы? сменив гнев на осторожную милость, спросила я. По вечерам я, пожалуй, могла бы трудиться.
По вечерам? Ха, извини, дорогуша, но у меня двенадцатичасовой рабочий день, так что либо так, либо никак.
Жаль, с досадой сказала я. А может, у вас есть знакомые, которым нужна помощь по дому в вечернее время? Я могла бы выгуливать собак, ходить за продуктами или даже сидеть с детьми! в моем голосе звучала надежда.
Пожалуй, тут я могу тебе кое в чем помочь, почесывая затылок, произнес бородач. Есть у меня одна знакомая, мисс Питручина Пипс. Кажется, она живет где-то на Лейкленд Клоуз. У нее нет ни семьи, ни детей, мы с ней встречаемся изредка в одном заведении... Бедняжка даже с трудом передвигается. Вроде бы она спрашивала меня насчет помощницы по дому. Попробуй сходить к ней, может, она придумает для тебя какую-нибудь работку.
Не будете ли вы так любезны написать мне ее адрес?
Услуга за услугу, милашка. Один поцелуй, и я даже провожу тебя к ней.
«Почему мне встречаются одни идиоты? Какая же я невезучая!» пронеслось у меня в голове.
Спасибо, сэр, но я обойдусь, с достоинством сказала я и направила свой взор на пейзажи за окном.
Как хочешь, цыпа. Если надумаешь, разбуди меня, всего лишь один поцелуй Гы-гы-гы
Бородач продолжал хохотать еще несколько минут, а я ужасно устала и была так раздосадована, что решила прикорнуть еще на пару часиков до прибытия к месту назначения. Слова «старого морского пирата» крепко запали мне в память. Впрочем, я проспала до самого Ливерпуля.
Выйдя из поезда, я решила сразу разузнать об этом Лейкленд Клоуз и попробовать найти эту мисс Пипс. Я подумала, что в местных забегаловках, где обычно сидят всякие всезнайки и лоботрясы, которые любят собирать и делиться сплетнями о жителях города, мне могут помочь с информацией. Заодно я смогу расспросить насчет работы официанткой по вечерам.
Так началось мое утро первое в моей взрослой самостоятельной жизни.
К слову, о себе: зовут меня Аспен Бишоп, родилась и выросла в английском Манчестере. Родителей у меня не было, отец бросил маму, как только узнал, что она беременна мной, и сбежал как последний трус. Кстати, мама тоже сразу после моего рождения удрала в Нью-Йорк с каким-то начинающим актером, обещавшим ей головокружительную карьеру на Бродвее.
Меня воспитывал дядюшка Эндрю Трумпер, единственный человек, с которым я могла говорить обо всем на свете, он по-настоящему меня понимал. Но вот тетушка Аделия Трумпер, жена дяди, была настоящей фурией. Ее приводило в раздражение то обстоятельство, что ей приходилось воспитывать чужого ребенка, она срывала зло, стараясь досадить мне ( виновнице ее бед ( изо всех сил.