Отряд Митьки Бушуева, числом около двух дюжин сабель, каратели накрыли в поселке Заозерном. На ночлег привел сюда Митька своих орлов, измученных боями последних дней, да чтобы в баньке попарились, а пуще того личную корысть имел: приспичило ему повидаться со своей зазнобою Анфиской, солдатскою вдовой. Здесь-то, в доме красавицы-вдовы, и окружили его темной осенней ночкою белые милиционеры, и когда сквозь тяжелый хмельной сон услышал Митька выстрелы во дворе, то успел еще схватить саблю, высадить плечом двойную оконную раму, вскочить на своего коня, который наготове стоял за сараем.
В неравной схватке зарубил он двух карателей и ускакал в ночную непроглядную степь...
Здорово перебрали вчера ребята с устатку, хмель свалил даже часовых. Пятеро только и остались в живых из всего знаменитого бушуевского отряда, да и те все, кроме самого Митьки, попали в лапы подпоручика Савенюка. Молод и красив был подпоручик, и горазд на выдумки, когда дело касалось пыток. Пленных партизан, к примеру, он приказал раздеть донага и «почистить» лошадиными скребками, — «давно, небось, в баньке не мылись». А потом велел густо посолить окровавленные тела, — «чтобы рыбки к зиме не протухли». После всего было велено каждому партизану набрать в рот воды, залезть на раскаленную плиту и сидеть, пока вода, значит, во рту не закипит...
Одним словом, большой был шутник молодой подпоручик Савенюк, и попадись ему в руки сам Митька Бушуев, он удумал бы чего и посмешнее, и еще усерднее исполнял бы приказания своего командира его подручный Самоха Гуков, звериной угрюмости человек, похожий на огромную гориллу и отличный ото всех нечеловеческой силою: одним ударом кулака сбивал Самоха с ног годовалого быка, и бык поднимался не сразу.
Да, попадись бы сейчас Бушуев... Но Митька был далеко, к рассвету доскакал он до озера Широкого, загнав насмерть своего коня, и здесь знакомый рыбак на лодке перевез его в надежное место, на маленький островок, затерянный в глухих камышовых крепях.
Там и поселился Митька в рыбачьей землянке, и с тем же знакомым рыбаком наказал, чтобы тайком приплыла к нему Анфиска да харчишек бы каких ни на есть с собой прихватила.
И потянулись горькие дни одиночества, а того горше и тоскливее были ночи. Ни о чем не задумывался прежде Митька Бушуев. Были у него вольная воля — широкая степь, острая сабля да конь удалой, — как в той песне поется. Соколом летал он по степи со своим малым отрядом из таких же, как сам, бесшабашных смельчаков и, появляясь в самых неожиданных местах, с плеча рубал гадов, никому не давая пощады.