Хабазов, задрав голову, смотрел вслед самолетам. Когда они скрылись, сказал:
— С утра сегодня не видел ни одного нашего в воздухе. Хоть бы один появился. — И выругался.
Мы рассказали о сгоревших у нас на глазах ТБ-3.
О положении на фронтах Хабазов ничего сказать нам не мог. Обстановка за пределами корпуса была ему неизвестна. Со связью плохо. Тактика врага в масштабах небольших частей и в действиях больших соединений — прорывы там, где у него преимущество в силе, обходы с флангов, окружение. Внезапность вражеского удара нанесла сильную брешь в нашей системе управления войсками.
— Эта внезапность дорого нам обходится, — с горечью говорил Хабазов. И добавил: — А все-таки деремся. Крепко деремся.
В воздухе снова появился «костыль». Он словно повис над лесом, высматривая все вокруг, и было такое ощущение, что он и сквозь деревья заглядывает тебе за воротник гимнастерки. Казалось бы, ничего нет проще — сбить такую повисшую в воздухе мишень. А выяснилось, что самолет этот в минуту опасности способен набрать скорость, почти равную нашему истребителю И-16. Да к тому же обладает такой маневренностью, что становится почти неуязвимым.
10 июля 1941 г. Девятнадцатый день войны
Запись в дневнике:
«Дивизия героически дерется, сдерживая противника. Не видим наших самолетов. Немецкий корректировщик летает целый день над головами совершенно безнаказанно. Жара невыносимая.
Продолжаем работу в 385-м полку. Беседую с командирами и бойцами, накапливаю материал для первой корреспонденции в „Известия“. Трудно писать. Нужно писать правду, не хочется в этой трагической обстановке давать „бодрячка“, но факты действительно говорят о потрясающем сопротивлении наших частей. Главное, что наши начинают „привыкать“ к немцу, узнают его слабые места, наносят чувствительные удары. Так, рота старшего лейтенанта Новоселова вклинилась вглубь противника, поползла в пшенице под огнем автоматов. В 10–15 метрах передовая линия немцев. Немецкий офицер кричит: „Рус, сдавайся!“ В ответ ударили гранатами, закричали „Ура!“ и в штыки. Немцы — бежать. Рота вышла после этого боя из окружения, потеряв только трех человек. Только вечером выяснилось, что старший политрук Архипов был дважды ранен.
Командир третьего батальона Лукичев, прекрасно изучив врага, организовал наступление, оборону, огонь. Немцы специально охотились за ним. Кричат из цепи: „Выходи, Лукичев!“ Дважды был ранен, не сказал об этом.
Комсомолец младший сержант Г. А. Бабинов подал заявление о приеме его в партию. Мне показали это заявление: „…Даю клятву перед партией, что буду драться смело и храбро до последнего биения сердца. Иду в бой за дело партии“. Он был убит в Борковичах.