Воин в поле одинокий (Полянская) - страница 20

На первую страницу
И беспечный стрелок — июнь —
Комариной звенит тетивою.

«Куст шиповника дружно шмелями гудит…»

Куст шиповника дружно шмелями гудит,
И к цветочной серёдке пушистой
Шмель всем тельцем приник, добродушно-сердит
И обсыпан пыльцой золотистой.
День по листьям стекает, прозрачен и густ,
Будто липовый мёд разогретый.
И гудит, задыхаясь от щедрости, куст,
И пирует на маковке лета.

«Холодней и задумчивей воды…»

Холодней и задумчивей воды,
Звёзды — ярче и словно крупней,
И вздыхают в ночи огороды
Всё укропней, нежней и влажней.
Это август — хозяин завидный —
Отдыхает, дождями умыт,
И на крепких зубах аппетитно
Малосольный огурчик хрустит.

«Непрерывно, натужно, упорно…»

Непрерывно, натужно, упорно
Сквозь рожденье, страданье и смерть
Наших жизней тяжёлые зёрна
Прорастают в небесную твердь.
А навстречу — легко и неровно
Дышит бабочки трепетный блик,
И полёт её радостен, словно
В бесконечность распахнутый миг.

«А жизнь — была. На даче в Озерках…»

Памяти Д. Стрельчука

А жизнь — была. На даче в Озерках
Играли в бадминтон, чаи гоняли.
И смерть, казалось, вовсе отменяли
Улыбка, взмах руки, ракетки взмах.
А жизнь — была. Под выстрелом в упор
Чирикала себе беспечной птичкой.
Ломались копья, спички и привычки,
Летел воланчик за чужой забор.
Водой сбегая с лопасти весла,
Сухим песком сквозь пальцы протекая,
Нелепая, такая и сякая,
Она — была. О Господи, — была!

«Апрельский день прочитан между строк…»

Апрельский день прочитан между строк.
В облупленной стене несвежей раной
Темнеют кирпичи. И водосток,
Вообразив себя трубой органной,
Прокашлялся и загудел. Под ним
На тротуаре — трещинок сплетенье,
И прошлогодний лист, весной гоним,
Плывёт в небытие прозрачней тени.
И снова мир течёт сквозь решето
Фантазии, сквозь близорукость взгляда,
И мне не выразить словами то,
Что вновь его спасает от распада.

«Зимний рассвет в окне, выстуженно-огромном…»

Зимний рассвет в окне, выстуженно-огромном,
Не позволяет мне жизнь переждать в укромном
Месте и, как сверчку, облюбовавши щёлку,
В ночь, в не свою тоску просвиристеть-прощёлкать.
Утренний неуют звонок в пустой квартире,
Шторы — потуже в жгут, двери — пинком пошире.
Холодно, и светло, и чересчур просторно,
В тоненькое стекло ветер стучит упорно.
Тоненькое стекло, изморози иголки,
Остро и слишком зло бьётся пульс на осколки.
И, смешав имена, судьбы и крошки хлеба,
Хлещет в провал окна яростный холод неба.

«Он ждал инфаркта после сорока…»

Он ждал инфаркта после сорока,
Поскольку это всё же был бы выход
Оттуда, где его по капле, тихо
Высасывала странная тоска.
Он ждал инфаркта, будучи вполне
Нормальным и практически здоровым,
Следующая страница