Воин в поле одинокий (Полянская) - страница 21

На первую страницу
Одетым, сытым, под семейным кровом,
И оттого непонятым вдвойне.
Он ждал инфаркта. Он привык к жене,
К подросшим детям и к своей работе,
К тому, что жизнь отпущена по квоте,
И к беспричинной, ноющей вине.
Он ждал инфаркта, ибо не умел
Уйти в запой, внутри себя разбиться,
Влюбиться страстно, истово молиться,
И дни его крошились, будто мел.
Он ждал инфаркта просто потому,
Что ведь должна у боли быть личина —
Вполне материальная причина,
Понятная и людям, и ему.
Он ждал инфаркта, чтобы разогреть
Вкус к жизни, как холодные консервы,
Поправиться, родным испортив нервы,
И от совсем другого помереть.

«Не суди ты меня слишком строго…»

Не суди ты меня слишком строго,
Пожалей ты меня, пожалей,
Не придавливай прямо с порога
Правотою железной своей.
Не суди заполошную птицу,
И пришедший непрошенным стих —
Нам с тобою обоим простится,
И осудят нас тоже — двоих.
Ради жизни, грохочущей мимо,
И молчанья, что ждёт впереди,
Я прошу тебя — слышишь, любимый, —
Не суди ты меня, не суди.

Воспоминание

Средь коммунального кошмара
Взрывалось: «Сука!.. Падла!.. Шмара!..»,
В дыму, в чаду, в горелом жире
Метались тени по квартире.
И, набухая, вызревал,
Как чирей на носу, скандал.
Да нет — разминка, перепалка…
Суды знавала коммуналка!
А это так — подрали глотки
И разошлись. В стопарик водки
Набулькал, охая, сосед.
И в кухне выключили свет.
А у дверей за стенкой тонкой
Стояла я — совсем девчонка,
И понимала: виноваты
Какой-то счётчик, киловатты…
И слушала: сосед зевал
И жизнь проклятой называл.
С тех пор прошло годов немало —
Нас время быстро разменяло,
И стало прошлое белёсо…
Но вот родимые вопросы
«Что делать?» и «Кто виноват?»
Всё так же яростно звучат.
По трезвости, а то — по пьяни,
В глухой ночи, в похмельной рани…
И я пытаюсь, вспоминаю,
Но память, прошлое сминая,
В ответ мешает всё подряд:
Россия… счётчик… киловатт.

«Плачет рождённый в ещё не осознанном страхе…»

Боящийся несовершенен в любви.

Первое соборное послание Иоанна Богослова, 4:18

Плачет рождённый в ещё не осознанном страхе,
Вытолкнут в мир непонятно за что и зачем.
В смертном поту, в остывающей липкой рубахе
Кто-то затих, от последнего ужаса нем.
То, что выходит из праха — становится прахом.
Между двух дат угадай, улови, проживи
Эту попытку преодоления страха —
Жизнь, где боящийся несовершенен в любви.

[2]

«Я войду, и ты припомнишь разом…»

Я войду, и ты припомнишь разом
Все мои учтённые грехи:
Наизнанку вывернутый разум,
Лошадей, приятелей, стихи.
Безалаберность мою, мою никчёмность,
Неуменье делать по-людски
Ничего — то странную огромность,
То сухие крошки да клочки.
Милый мой, ведь я всё это знаю,
Знаю, может быть, яснее всех,
Следующая страница