Воин в поле одинокий (Полянская) - страница 37

На первую страницу
Ждать тебя с раскрытою ладонью,
Полной самых жарких алых ягод».
Что ж, ты обещание исполнил:
Через много лет к твоей могиле
Я пришла, и куст малины дикой
Мне навстречу ярко загорелся
От живого, трепетного света,
Что играл, дышал, и улыбался,
И дарил последнее прощенье —
Горстку ягод для усталой птицы.

«Серебром самой чистой пробы…»

Серебром самой чистой пробы
За окном исходит луна.
Бей наотмашь ладонью, чтобы,
Словно бубен, звенела она.
Чтоб услышать, как в вечность прибоем
Ударяют с размаху — века,
Чтоб сверкнула перед тобою
Беспощадным весельем клинка
Твоя жизнь.
Так попробуй! Ну же!
Изгоняют печаль и страх
Голос женщины, звон оружья,
Сила, вспыхнувшая в руках.
Не умеешь… Ну что же, милый,
Безмятежный твой сон храня,
Ничего я не говорила,
Да и не было здесь меня.

«Я прошу тебя: никогда…»

…Оттого, что лес — моя колыбель,
   и могила — лес.
М. Цветаева
Я прошу тебя: никогда
Никогда не входи в мой лес —
Там в озёрах темна вода,
И на каждом стволе — надрез.
И течёт густая смола,
И зелёный побег узлом
Завязался, где я ползла
И кровавила бурелом.
Потому что — такой расклад.
Потому что — ничья вина.
Потому что тяжёл приклад,
И рука твоя — неверна.
Льдистой горечью бьют ключи
По оврагам, где я кружу.
Потому, что я жду в ночи,
А дождавшись — не пощажу.
Оборвётся нательный крест,
Упадёт в сырую траву…
Никогда не входи в мой лес,
Даже если я позову.

«Знаешь, родной мой, я преодолела страх…»

Знаешь, родной мой, я преодолела страх,
Тот, что сжимал мне горло, сводил ключицы.
Кроме любви, всё, конечно же, — тлен,
   разумеется, — прах:
Всё истечёт, во времени растворится.
Но пока мы у смерти друг друга крадём,
Сумрак за шторой вздыхает легко и влажно,
В комнате пахнет яблоками и дождём,
И немножечко — пеплом,
   но это уже — неважно.

«Там, где гарью и талью пахнет мартовский снег…»

Там, где гарью и талью пахнет мартовский снег,
Мы с тобой заплутали и остались навек.
Ты замёрз в карауле, я убита в бою,
Мы с тобою заснули в петербургском раю.
Голубиною стаей в перекрестии рам
Наша вечность истает, и останутся нам
Отзвук детского смеха, по водице — круги,
Торопливое эхо, в подворотне — шаги,
Флейта на вахт-параде, вечный призрак весны,
Два гроша Христа ради, чёрно-белые сны,
Плеск весла и лукаво усмехнувшийся блик,
Да ещё переправы затянувшийся миг.

«Плащ — дарю. Запахнись получше…»

В полях под снегом и дождём,
Мой милый друг, мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг, от зимних вьюг.
Роберт Бёрнс
Плащ — дарю. Запахнись получше.
И не благодари — чего там!
Я не друг тебе, а попутчик
До ближайшего поворота.
Ты устанешь — я сил добавлю,
Дотянусь одним только взглядом,
Следующая страница