— У него странные заскоки, — сказал фон Шварц. — На прошлой неделе он тоже высказывался против второй линии. Тогда он сказал: «Каковы наши инженеры! Вместо того чтобы идти вперед, чтобы работать на фортах, они идут назад — работают на второй линии!» Как будто прекрасные указания и порывы! Но вспомните, когда саперы полтора месяца назад повели минные галереи к редутам № 1 и № 2, на которых прочно засели японцы, то Фок добился у Стесселя прекращения этих, по его выражению, идиотских работ.
3
Фок подошел к группе солдат. После обычных приветственных выкриков он произнес:
— Спасибо, братцы! И второй раз отбили врага. Ну как, жестокий у нас противник?
— Не жестче бомбы, — ответил сутулый.
— Вы понимаете, господа, как тонко сказано? — обратился Фок к своей свите. — Мы-де бомбардировку тяжелыми снарядами выдерживаем, а живые люди нам нипочем.
— Сдаваться не собираетесь?
— Ни в коем случае, — выкрикнул ефрейтор. — Это будет позор для вас, ваше превосходительство.
— Разве только для генерала позор? — спросил Фок.
— Так точно. На вас вся вина ляжет. Вы за всем смотрите, — ответил ефрейтор,
Генерал пристально посмотрел ему в глаза:
— А что лучше — наступать или держать крепость?
— Наступать.
— При наступлении много солдатских голов валится. Помнишь поди августовский штурм. Как много тогда японцев истребили.
— Отступать рискованней. Того и гляди в плен захватят, а всего вернее приколют. Мы же знаем, как плохо пришлось на Киньчжоу. Пока бились — потерь было мало, а дрогнули — погибло наших больше тысячи, — сказал взводный.
— Так что же, по-твоему? — спросил, поморщившись, Фок.
— По-нашему, по-солдатскому, тогда бы, тридцатого-то мая, следовало по японцу вечерком вдарить и забрать у него все тепленькие еще пушки. И Дальний не с бухты-барахты погиб бы.
«Поди с ними потолкуй. Не понимают законов тактики», — усмехнулся Фок.
Солдаты испытующе смотрели на Фока и ждали от него добрых вестей о Куропаткине и Балтийском флоте.
Генерал несколько секунд о чем-то думал, а затем, скривив рот, направился к следующему блиндажу:
— Как дела? Что будем делать, братцы?
— Что прикажете, ваше превосходительство.
— А если я вам скажу: сдавайтесь в плен?
— Не поверим. Не всерьез это будет.
— А кому, по-вашему, хуже будет в плену — солдату или генералу?
— Нам тяжелей, и генералу — стыдливей, — сказал солдат старого призыва, маленький и обросший черной бородой.
— А как ты думаешь насчет жизни в плену? — обратился к нему Фок.
— Солдатов изнурять будут, а генералами величаться. Я так думаю: вас там в карете возить будут.
— Ишь ты! — засмеялся Фок.