— Откуда у вас такая несуразица, Вера Алексеевна! — воскликнул Фок.
— Вот видите, я и поймала вас, старую лису, на слове. Вы, генерал, верите в поголовную храбрость японских солдат и офицеров, а следовательно, уверены, что неприятель добьется своего в ближайшие дни… Но, между прочим, факт остается фактом. Был такой случай. Мой Прокоп лучше многих знает положение на огневом кольце и настроение солдат.
— Позвольте, Вера Алексеевна, побеседовать с ним.
— Прокоп! — крикнула генеральша на кухню.
— Чего изволите, ваше высокопревосходительство? — услышал Фок из-за портьеры, и сейчас же у порога гостиной стал, вытянувшись, среднего роста широкоплечий солдат. В его скуластом лице была смесь славянских и некоторых монгольских черт. Густые русые усы, хорошо зачесанные и закрученные, оттеняли сочные красные губы небольшого рта. Широкий, но не высокий лоб без морщин выдвигался над серыми глазами и красивым носом. Прокоп был чисто выбрит. Воротник нижней рубашки выделялся узенькой белоснежной кромкой вокруг округлой шеи денщика.
— Здорово, братец.
— Здравия желаю, ваше превосходительство.
— Скажи, братец, что ты там слышал об отказе японских солдат наступать и от кого?
Прокоп спокойным голосом передал историю, только что рассказанную генералу женой Стесселя.
— У тебя в окопах земляки есть, так как же они думают вообще после этих боев?
— Слабина у японцев большая. Поднажать бы на них.
— Но они же храбро дерутся.
— Что правда, то правда. Храбрость одно, сила другое. Кабы напирать — они давно ушли бы.
— Что ты говоришь? — удивленно улыбаясь, воскликнул Фок.
Вера Алексеевна морщилась, как будто у нее болели зубы.
— А наши контратаки все отбили. На Хуинсане, Зеленых горах, на редутах. Земляки твои, вероятно, знают об этом… Нарвались мы, — подзуживал Фок Прокопа.
— Все это не от солдатов зависело, а от офицеров! — выпалил денщик. — Судили же, ваше превосходительство, Лопатина, ругали же вы сами Фофанова.
— Да, да, голубчик, ты прав. Но ведь в конце концов мы не выдержим, придется сдаваться.
— А Куропаткин, а Балтийская эскадра?
— Представь себе, они чуть-чуть запоздают.
— Будем биться до последнего и в бою падем.
Вера Алексеевна нервно вздернула плечами и отвела взгляд от Фока и Прокопа. Ее полное лицо покрылось красными пятнами, а серые глаза наполнились злобой. Разговор ей не нравился, и она с хрипотой в голосе сказала:
— Иди достань из погреба консервированных фруктов.
— Вот они все так на позиции, — сказал торжественным голосом Фок: — Сердце радуется, глядя на них.
— И очень жаль, что их убивают в окопах, — усмехнулась генеральша. — Вы все еще проповедуете редкое размещение солдат?