И воспоминание о матери, и понятое Варей собственное тяжелое положение, и смущенное лицо Тихона подорвали силы девушки, все время сдерживавшей себя. Не отрывая взгляда от Подковина, она зарыдала. Подковин наклонился, чтобы вытереть ей слезы, но у него не было платка. Он поправил на голове больной прядь волос. Варя повернула голову, и слезы покатились по виску к уху.
— Скоро все кончится. Выручка близко. Мы поедем вместе в Иркутск. Говорят, защитников крепости сразу же по домам отпустят. Крепись…
Лыков неподвижно сидел на табурете вблизи кровати и не спускал глаз с Вари.
«Она обеспокоена за свою участь, — думал Лыков. — Но я приму все меры… Такие души должны жить. Их слишком мало! У меня теперь пока одна цель — спасти ее».
— Довольно слез, — сказал Тихон на ухо Варе и вытер ее глаза чистой косынкой, которую увидел у подушки.
«Неужели погибнет? Зачем? Что мне делать? Боже, зачем это испытание? Нет! Пожертвовать, солгать… А потом?» — Подковин выпрямился и отступил на один шаг. Глубокие складки легли у его переносья. Сжимая правую руку левой, он испытующе взглянул в глаза Вари.
Девушка вздрогнула. На нее смотрел не давно желанный возлюбленный, а тот известный врач, которого приводил вчера Лыков. В сердце разлилась жгучая боль. Загипнотизированная болезненной напряженностью, отразившейся на лице Тихона, Варя не отвернулась. Она силилась прочитать в милых ей глазах приговор. Вчера от доктора она получила ответ: «Есть полная надежда на выздоровление». Но сейчас в глазах Тихона было не то недоумение, не то растерянность… Варя перевела взгляд на Александра Петровича. И сердцу стало легче: на лице Лыкова светилась мольба… Вот оно то, что она давно ищет. Вот он — бескорыстный, ласковый взор. Вот она где безграничная любовь… И, как бы отвечая на давно понятые ею треволнения Лыкова, Варя улыбнулась ему. Глаза ее оживились и заискрились. Александр Петрович обрадованно вздохнул и пошевелился. Табурет скрипнул. Подковин оглянулся и сразу все понял.
Пришла дежурная сестра, чтобы увести посетителей:
— Ей нужен абсолютный покой. Попрощайтесь издали, не заставляйте ее шевелиться.
Подковин и Лыков смотрели на Варю, и она видела их лица. Александр Петрович держался прямо. Он был одного роста с Тихоном, но сейчас казался несколько выше его. Русые волосы и борода окаймляли усталое, осунувшееся, бледное лицо. Глаза, сидевшие глубоко, светились; они были широко открыты, и в них Варя еще раз прочла нежную заботу. Девушка боязливо взглянула в глаза Тихона и прочла в них ту же растерянность, от которой веяло холодом и которая несколько минут назад так больно ужалила ее.