Третьяков поморщился.
К полковнику подошел горнист пятой роты, посланный капитаном Фофановым.
— Нашей роте трудно приходится, ваше высокоблагородие. Дальше стоять в окопах нельзя.
Полковник подбежал к амбразурам редута. Взглянув по направлению северного фронта, он отпрянул. По линии окопов пятой роты непрерывно взрывались снаряды. Батареи противника били в упор по небольшому участку.
— И все же люди там держатся! — воскликнул Третьяков.
Колонна японцев, бросившаяся на центр позиции, была сметена пулями защитников.
— Иди и скажи капитану Фофанову, что ему будет дано подкрепление. Да вот посмотри, как валятся японцы от наших пуль.
Горнист со впалыми запыленными щеками и горящими глазами припал к бойнице. Пораженный зрелищем, он ничего уже не слышал, только видел: люди в фуражках с желтыми околышками, несшие с собой смерть, падали, раскидывая руки.
— Так еще часок и от него ничего не останется, ваше высокоблагородие.
— Совершенно верно. Беги. Я тоже скоро спущусь в окопы.
Горнист скрылся. Полковник взглянул на батареи. Большинство из них затихло. Только на батарее Баранова ожесточенно стреляли. Фон Шварц направился туда. Двор был завален трупами, осколками бомб и землей. Все орудия, кроме одного, молчали. Раненых не было: их отнесли в овраг. Хаос поразил фон Шварца. Он не узнал укрепления, которое строилось и оборудовалось под его непосредственным наблюдением.
— Как долго созидается и как быстро разрушается!
«Красавицы» — так называл фон Шварц пушки — стояли безмолвно и были неузнаваемы. Некоторые слишком высоко задрали жерла, другие свалились набок… Спотыкаясь о мешки, обходя трупы артиллеристов, капитан вбежал на дворик одиночно действующего орудия. Канонир Петраченко возился с ядром, силясь поднять его окровавленными руками.
— Ух не могу, — сказал про себя канонир и оглянулся назад. Глаза фон Шварца и Петраченко встретились.
— Ты что тут один делаешь?
— Снаряды достреливаю, ваше высокоблагородие. Японцев как мошки. Даже долго целить не нужно. Только вот уже устал не жрамши… ядро не подниму.
Капитан и канонир заложили ядро. Над головами прогудел снаряд. Фон Шварц отбежал к нише и закричал:
— Отойди от орудия. Ты взят на прицел.
— Ничего, — спокойно ответил Петраченко, засовывая мешок с порохом.
Капитан не спускал с него глаз. Затвор закрыт. Началась наводка. Петраченко перебегал от хобота лафета к орудию и подвинчивал механизмы, устанавливающие дуло под определенным углом.
— Выстрел! — сам себе скомандовал канонир и дернул за шнур.
Фон Шварц не выдержал и выпрыгнул из укрытия, чтобы взглянуть за бруствер. Снаряд упал в овраг, из которого после взрыва выбежало несколько японцев.