Поручик опустил голову,
— Я понимаю так, что вы уже с ним давно знакомы и по случайности вами упущена встреча?
Валя подала собеседнику руку, с участием заглянула в глаза:
— Вам следовало бы бытьтам, где льется кровь… и даже мне, хотя бы в качестве санитарки.
Поручик порывисто произнес:
— Сейчас же-все разузнаю о второй батарее.
Распростившись, он ушел.
Валя подумала:
«Как неожиданно все получилось. И удачно, Всеволод Григорьевич будет думать, что его соперник — тоже офицер. И никто, кроме меня, здесь на Квантуне не взгрустнет о бедном солдате Тихоне». На ресницах у девушки заблестели слезы.
К вечеру пушечные залпы уже не казались такими резкими и назойливыми. Жители города успокоились. Валя побывала на площади. Возвратившись домой, она не нашла в буфете серебра и лучших фаянсовых и хрустальных сервизов.
— Мама! — крикнула девушка.
Из гостиной вышел мальчик.
— Где Василий?
— Моя не знай… Мадама, — шепотом обратился мальчик к Вале, — надо ходи скоро, скоро в Артур надо ходи. Сегодня надо ходи.
Указывая на изящные туфли своей хозяйки, мальчик продолжал:
— Надо сынимай, ходи не могу, а это вот ваша надевай.
Миша поставил около ног Вали пару дорожных ботинок.
— Что ты делаешь, что говоришь, я не пойму.
— Железная дорога ломай. Японцы Киньчжоу бери… Скорей, скорей! Моя лошака сюда таскай.
Мальчик убежал. Валя отворила дверь спальни. Серафима Прокопьевна спала.
— Мама, вставай, — сказала дочь и закашляла, чтобы не разрыдаться. — Нам ехать надо.
— Куда?
— Миша говорит — в Артур.
Со двора послышалось щелканье бича и стук колес.
— Неужели?! — воскликнула Серафима Прокопьевна.
— Да, мама. Китайцы не ошибутся. Одевайся, а я позвоню папе. Надень вот эти дорожные ботинки.
В банке шло совещание, и никто из участников его не знал о событиях, развернувшихся к вечеру тринадцатого мая. Когда Модест Владимирович приложил к уху трубку телефона, он побледнел, руки его затряслись.
— Да говори же толком, куда нужно сейчас ехать? В Артур? Василий скрылся, подводы уже во дворе, Миша привел?.. Ничего не пойму… Позиция сдана?.. Ерунда. Китайцы знают, говоришь? Сейчас бегу. — Инов повесил трубку и, обратившись к директору, сказал:
— У меня в квартире происходит что-то невероятное. Узнавайте официально, в чем дело, а я побегу.
— Обождите, Модест Владимирович. Раз говорят китайцы, то уж будьте любезны — дело серьезное. Я на всякий случай выдам аванс. Кто знает, куда и как мы попадем. Остальную наличность сдам градоначальнику или попрошу у него конвой.
Было 6 часов 30 минут вечера. Модест Владимирович увидел в передней своей квартиры чемоданы. Тут же стояла небольшая корзинка с провизией. Мать и дочь сидели в гостиной, одетые по-дорожному.