Вывести бы в чисто поле, поставить к стенке и резануть очередью — в живот, чтобы еще пожил и ножками подрыгал. Если не подбирал потом знаки различия и награды у антикваров, а сохранил свои — за решетку не попал, ухитрился проскользнуть… Обнаглел, сволочь, открыто держит. А впрочем, если заховал документы подальше, его не прищучить, сама по себе эта рамочка доказательством не является, мало ли какие у человека могут быть причуды, заорет хороший адвокат, и хрен ты его опровергнешь…
Руки чесались врезать от души, несмотря на преклонные годы бывшего гауптмана — но ситуация требовала проявить прямо противоположные эмоции. А потому Мазур сделал уважительное лицо с таким видом, словно говорил: «О-о-о!» Запас немецких словечек у него был крайне скромен, но тут особых изысков и не требовалось, так что Мазур сказал:
— Данке шен, — и добавил с этакой понимающей улыбкой: — Герр гауптман…
Сволочной старик изобразил чуточку смущенную улыбку, словно гимназистка, которой гусарский поручик впервые в ее жизни сделал взрослый комплимент, произнес парочку длинных фраз. Беатрис перевела:
— Господин доктор очень рад, что еще остались молодые люди, причем даже не из Германии, которые разбираются в иных тонкостях. И ждет вас через три дня. Желает всего наилучшего.
Мазур светски раскланялся и вышел, галантно пропустив вперед Беатрис. «Социолог» сидел, по-американски закинув ноги на столик, лениво листая «Плейбой». Что вовсе еще не означало, что он не ознакомился с паспортом Мазура — времени у него хватало.
— Ну, вот и отлично, — сказал он не без облегчения, проворно вставая. — Надоело тут торчать… Что же, старикан вас привел в божеский вид. Но у вас кровь не только на рубашке, но и на куртке… Вы где остановились?
— В отеле «Перлас», — сказал Мазур.
— Отлично. Отдадите горничной, попросите смыть, но непременно холодной водой.
— Уж это я знаю, — сказал Мазур. — Кое-чего нахватался, странствуя по свету… Черт!
— Что такое?
— Как же я с ним буду объясняться через три дня?
Беатрис ответила, не задумываясь:
— Это не проблема. Я с вами съезжу. Пойдемте, отвезем вас в отель… Уж если быть добрыми самаритянами, то до конца.
— Черт, не знаю, как вас и благодарить… — сказал Мазур.
— Пустяки, — усмехнулся Деймонд. — Западные люди должны помогать друг другу, особенно в такой дикой дыре…
— Питер! — воскликнула Беатрис. — Что за лексикон? Ты, между прочим, говоришь о моей исторической родине!
Питер изобразил легкое смущение:
— Ох, прости, Беа, я как-то не подумал…
Однако нетрудно было узреть, что ее возмущение — чисто напускное. И можно с уверенностью сказать: в противоположность тому, что она трещала тогда репортерам, чихать ей в глубине души на историческую родину с присвистом… Как сама говорила — американка по рождению и воспитанию. Службу справляет, и не более того…