Бывший литератор, обладатель трех премии Императорской Петербургской Академии наук "за словесность", швырнул салфетку, взял флакон одеколона и крикнул в коридор:
- Петр Петрович, за газетами еще не посылали?
- Нет, дворник где-то шляется, распустился лакейский пролетариат.
* * *
Борька пулей слетел по короткой полуподвальной лестнице, ощупью забарабанил в дверь. Отперли, мальчишка ввалился из пахнущей кошками тьмы в сумрак, благоухающий получше - кашей и стружкой. Сорвал с крупной, стриженной ежиком головы картуз, бахнул им об пол:
- Постреляли! Гады! Военно-революционный комитет на Выборгском шоссе! Всех насмерть!
- Всех? - просипел Филимон. - Ты дух переведи, пары спусти, да кепку подбери. Вон - водицы попей. А газету давай сюда...
Пока Борька пил из здоровенного "ротного" чайника, норовившего вышибить носиком зубы, остальные подпольщики изучали газету. Статейка была не особо подробная - в редакции спешили успеть к выходу - но жуткая. Часть фамилий погибших широко известна.
- Ловко, - сказал Филимон, складывая газету. - Ишь, осмелела власть буржуйская, напрямки прет.
- Странно. Такие радикальные решения, не иначе пытаются опередить восстание, - Андрей по прозвищу Лев, тридцатилетний инженер, еще недавно работавший в воздухоплавательном расчетном бюро, подошел к окну, глянул на полоску серого света над тротуаром - по двору протопали чьи-то ноги в криво сношенных рыжих ботинках. - Сегодня-завтра все решится.
- Я и говорю! - Борька, отдуваясь, оторвался от увесистого поильника. - Забыли о нас. О чем Центр думает?! Может, и их уже... того?!
- Бориска, ты еще воды попей, - посоветовал Филимон. - Носишься как барбоска, панику паникуешь. "Весь комитет, весь комитет"... Не, с наскока они нас не возьмут.
- Нас, может и не возьмут, а вон чего творят...
Старшие товарищи не ответили. Филимон, постукивая деревяшкой протеза, подошел к верстаку, подвинул табурет, нацепил очки и вновь развернул газету. Инженер Лев продолжил разглядывать клочок двора. Думают они, понимаешь.
Борька скинул и повесил на гвоздь у двери пальтишко, стиснув зубы, бухнулся за заваленный чурбачками-заготовками стол. На свободном пятачке стоял чугунок с остатками каши.
- Верно, - одобрил, не отрываясь от газеты, Филимон. - Хлеба возьми да доешь. Наше дело солдатское: спи, жри, команды жди.
В мастерской подпольщики вполне обжились. Дощатые нары, тюфяки, печурка - топи стружкой и обрезками, тут на всю зиму хватит. По городу гуляй, диспозицию изучай. Филимон с инженером знали Петроград недурно, а для Борьки огромный город незнаком, если при серьезном деле заблудишься, прощения тебе не будет. Вот только когда эти серьезные дела опять начнутся?