По словам Винна, он поначалу надеялся, что единственным обвинением, которое ему предъявят, будет передача свертков с подарками, которые он всегда привозил Пеньковскому. Однако проводивший допросы генерал вскоре дал понять Винну, что их с Пеньковским обвиняют в шпионаже. Винн должен был доказать, что ему не было известно, какого рода информацию он передавал от Пеньковского и какие инструкции доставлял с Запада советскому полковнику. Советский суд согласен был представить Винна жертвой британских спецслужб, человеком, которого «методом шантажа и угроз заставили выполнять грязную работу».
При встрече один на один, а такая состоялась на Лубянке, Пеньковский просил Винна сотрудничать с органами советского правосудия во время открытого суда. «Меня наверняка расстреляют», — сказал он. И добавил: «Они обещали сохранить мне жизнь» — при условии, что Винн будет сотрудничать.
Ясно, что КГБ также обещал Пеньковскому не трогать его семью, если он и Винн исправно исполнят отведенные для них на суде роли. Винн согласился сотрудничать с КГБ, но в определенных пределах — после шести месяцев, проведенных им в одиночной камере на Лубянке, у него просто не оставалось выбора. Для англичанина было очень важно последовательно отстаивать свою позицию.
Любому человеку на месте Винна требовалось проявить большое мужество. Он не был разведчиком, а занимался бизнесом и роль связного выполнял, поскольку так сложились обстоятельства и потому, что, как патриот своей страны, сознавал важность этой миссии.
Можно легко представить, как чувствовал себя Пеньковский во время допросов, но он даже не пытался скрыть истинных мотивов своей шпионской деятельности. Он рассказал, что его основной целью была помощь не Западу, а своему народу, но только вряд ли эту фразу могли позволить Пеньковскому повторить в суде. (Интересно, что последнее слово обоим подсудимым было предоставлено на закрытом заседании суда.)
Адвокатов Пеньковского и Винна допустили к своим подзащитным только после того, как сотрудники КГБ закончили допрашивать арестованных. (Защитник англичанина, который в зале суда почти во всем соглашался с обвинителем, позже предъявил своему клиенту счет на солидную сумму.)
Советская пресса изо всех сил старалась представить разоблачение Пеньковского как блестящую работу чекистов. В конце 1965 года вышла в свет небольшая брошюра в бумажной обложке, озаглавленная «Фронт тайной войны»[63]. В ней некий подполковник КГБ Александр Васильевич Гвоздилин, очевидно, главный следователь, допрашивавший Пеньковского, изображен в лучших традициях шпионской литературы. Начинается брошюра так: «В тот промозглый ноябрьский вечер в одном из окон здания на площади Дзержинского в Москве свет горел дольше обычного… Александр Васильевич откинулся на спинку стула, закрыл свои уставшие глаза, и тут перед ним, как в калейдоскопе, промелькнула большая часть того, что ему удалось обнаружить и услышать за последнее время…»