Как могло случиться, что роман Марио Пьюзо «Крестный отец», которому, казалось бы, по всем законам жанра место в малопочтенной компании полубульварных гангстерских однодневок, попал в сокровищницу мировой литературы?
Многое объясняет тот факт, что это очень талантливая книга — чтение, от которого трудно оторваться. Многое, но не все. Талант, в сущности, не подлежит анализу, попытки «поверять гармонию алгеброй» заведомо непродуктивны. Просто, как актеру бывает присуще некое трудно поддающееся определению, хотя и мгновенно узнаваемое «звездное» качество, так и «Крестному отцу» свойственны несомненные черты супербоевика на все времена — произведения, без которого, что ни говори, история мировой литературы двадцатого века была бы неполной.
В строгом смысле слова эта книга — не гангстерский роман, скорее — сага о возникновении и динамике типического явления, перенесенного, правда, на американскую почву с Сицилии, но связанного не только с его этническими носителями, сицилийскими иммигрантами, а ставшего ныне прискорбно неотъемлемой частью современного бытия практически на всей земле. Сама тема ее, таким образом, принадлежит к разряду неслучайных и насущных.
Недаром сделалась нарицательной воровская кличка «Крестный отец» и вошли в русский язык слова «разборка», «разобраться» в том специфическом смысле, какой придает им герой этой книги — точно так же, как и его присловье «сделать кому-то предложение, от которого тот не сможет отказаться». Все это — свидетельства точного попадания, безошибочности авторского выбора.
Жестокая, жесткая, местами неприятная — таков ее предмет — эта книга, с натуралистически подробными сценами насилия и обнаженной эротики, отличается, при простоте и даже бедности выразительных средств, непреходящей увлекательностью не слишком хитрого сюжета. И дело тут не в гангстерских «подвигах»: в основе этого напряжения — психологическая драма, человеческие судьбы. Необъяснимая привлекательность главы мафиозного клана дона Корлеоне — не только и не столько в обаянии сильного вожака, но, главным образом, — в его человеческих качествах, в теплоте и психологической тонкости его подхода к людям, в неоднозначности одиозной, казалось бы, фигуры.
Не случайно мафиозные кланы именуют себя семействами, а своих главарей — крестными отцами. Личные отношения внутри преступных группировок, в том виде, как их рисует М. Пьюзо, напоминают родственные; дон Корлеоне, вербуя себе приближенных, завоевывает сердца.
Не поверхностная занимательность триллера составляет особенность «Крестного отца». Гангстерский бизнес для его героев — обыкновенных людей, подверженных всем человеческим напастям, скорбям и немощам и вовсе не чуждых иных человеческих достоинств, — серьезное, солидное дело, работа, и заняться ею на американской земле сицилийцев вынудило, по мнению автора, не личное предпочтение, но сила обстоятельств, логика конкурентной борьбы, давление общества. Это оно, на его взгляд, вынуждает пришлых сицилийцев построить свой замкнутый, преступный мир, в котором действуют законы, по-своему неглупые и справедливые. Писатель постоянно сопоставляет различные установления внешнего, легального, и потайного, внезаконного, обществ, как бы взвешивая их на весах беспристрастности — подчас при этом чаша склоняется в пользу последнего.
