– Скажи: «Утка»…
– Скажи: «Хор»…
– Скажи: «Рак»…
Муравей выдумывал все новые рифмы и вбрасывал их в игру на ходу, сразу став признанным поэтом. Со всеми спорами в игре обращались к нему. Махан помирал от зависти.
Он целый день бродил в стороне от шума и веселья всей школы, но сочинил свой стих и после ужина подошел к Муравью.
– Скажи: «Чайник», – начал он игру.
Муравей долго шевелил губами, пытаясь сымпровизировать неведомый ему ответ, и наконец сдался:
– Чайник.
– Твой батька – начальник, – победно врезал Махан.
Муравей отползал совершенно раздавленный (это еще хуже, чем «матка воровка»), а Махан сразу же решил, что вырастет и станет настоящим поэтом, а потом приедет сюда и всем-всем расскажет, кто они на самом деле и кто их родственники до десятого колена. Расскажет, разумеется, в стихах, чтобы припечатать так припечатать – с рифмами и навсегда…
Махан ходил и мечтал, пока не натолкнулся на Муравья.
– Скажи: «Звезда», – потребовал Муравей…
* * *
Федор Андреевич упрямо гнул свою линию, и интернатовские работники уже не так часто собирались на полюбившиеся им поминальники. К тому же вовсю шел новый учебный год, и повседневные заботы вперегон директорским понуканиям постоянно теребили все школьные службы, не давая полностью отвлечься общим на всех горем. Под треньканье звонков школьная жизнь входила в привычную колею.
Тем временем секретные специалисты из областного управления безопасности своим порядком установили, что слухи, порочащие доблестные органы, исходят из школы-интерната, а потом распространяются далее разными клеветниками. Результатами своих открытий чекисты поделились с партийными работниками, которых тоже взволновали разговоры о замученном в подвале КГБ учителе. Поверили обкомовские работники исследованиям чекистов или нет, неизвестно, но Федора Андреевича вызвали в обком партии, чтобы сделать категорическое внушение и пресечь подрывные сплетни. Товарищи из КГБ на этом настаивали с особенным упорством, и товарищи из обкома не решились обидеть их отказом. Внушение так внушение.
Федор Андреевич привычно испугался (вызовы к начальству никогда не сулят ничего хорошего), но не сильно (как известно, его приятели и особенно их приятели были в хороших отношениях со всем областным руководством).
– Собирайся, Алевтина, – велел Федор Андреевич. – В обком поедем.
– Меня вызывают? – зашлась в испуге Алевтина Николаевна.
– Вызывают меня, но кто у нас руководит бездельниками коммунистами – я или ты? Ты руководишь – вот ты и отчитывайся за их усех.
– Зато вы руководите всеми бездельниками школы, – заспорила Алевтина.