— Пожалуйста, дорогая, подумай об этом. Пожалуйста. Я люблю тебя.
Мы оба начинаем реветь. Она гладит меня по спине:
— Ох, пап… ты совсем сбил меня с толку.
Не так сильно, как себя. Я провожу у нее полночи, мы пьем чай, я изливаю ей всю душу, и она мне свою тоже. А когда я ухожу, меня забирает Культяпка Джек, и я вваливаюсь к нему в кэб, вымотанный, но с легким сердцем. Мы едем по пустынным теперь уже ночным улицам. Я заглядываю к себе в карман, чтобы еще раз посмотреть на те страницы, которые я вырвал из дневника Джинти. Не хочу, чтобы полиция или бедный малыш Джонти знали о том, что я к этому причастен, поэтому, когда Джек высаживает меня возле дома, я прощаюсь с ним, достаю зажигалку, подношу пламя к листкам с записями и наблюдаю за тем, как они горят. Так будет лучше.
Измотанный, я взбираюсь по лестнице, в надежде, что мне удастся немного поспать. А потом, может быть, поеду встречусь с коротышкой и мы сыграем с ним утреннюю партию в гольф.
47. Отрывок из дневника Джинти 2
Веселей всего было, когда пришел Терри. Он в восторге от себя, но он не такой, как Виктор или Кельвин, с девчонками обращается достойно, и пошутить умеет, и посмеяться. А ГЛАВНОЕ — он никогда не требует этого бесплатно. Думаю, он хочет, чтобы мы сами ему предложили! Он об этом еще не знает, но все идет именно к этому! ЛОЛ!
Ужасно бессонная ночь: точняк, ужасно бессонная. Я как будто весь горел в этой постели. Думал о Джинти, которая лежит в колонне под трамвайным мостом, и все из-за разговора с полицией. Ага, из-за него. Мы поиграли с Терри в гольф, а потом он подвез меня прямо до дома на такси. Так и было. Точняк. И вот только он уехал, как появилась полиция.
У меня в груди началась паника, точняк, паника. Я думал, что они меня увезут. Ага, два парня из полиции, только без формы. Карен приготовила чай, достала красивую посуду и «Кит-Каты». Те, которые большие. Она каждый раз произносит одну и ту же шутку: «Да, я готова засунуть в себя все четыре пальчика, Джонти». Я не люблю, когда девушки так разговаривают: это неправильно. Но на этот раз она принесла большие «Кит-Каты», и один полицейский их ест, а вот второй — нет. Он будет плохим полицейским, как по телику: тот, который сажает в тюрьму, так я думал. Ага, он снова спросил меня про Джинти.
— От нее по-прежнему ничего не слышно, — ответил я им.
— А об отце, — сказал полицейский без «Кит-Ката», глядя мне прямо в глаза, совсем как те нехорошие учителя в школе, как настоящий папа Генри смотрел когда-то, — она когда-нибудь упоминала?