Тут явился к нему некий муж в блистающей одежде и говорит в нём гнев:
— Вот ты молишься, вот ты каешься. А у дома твоего стоит юнош, просящий приюту. А ты молчишь. А ночь свежа…
Прискочил Мелетий с полу, ухом к окну: впрямь в ворота кто-то накрепко колотит. Вылетел ключарь, манатью подобрав, к воротам, — ожгло его холодом, окликает в том стоячем морозе, щуря дремотные глаза:
— Ты кто-о? Ты пошто в ворота бубни-ишь?
А за воротами голос молодой:
— Укрой меня к ночи. Свежи ночные ветры, а на бору темь и волк, а я молод. Не дай погибнуть, брат!
В подворотню так и прёт боровой ветер, сечет и сушит. Заныло в Мелетии сердце и причудился ему за воротами ноготь кривой, стоящий в ожидании, однако отвечал так:
— Ты погодь, парень… Я к набольшему сбегаю. Ты попрыгай там, я часом и вернусь!..
Помчался Мелетий по скрипучему снегу к Сысою, влетел в сенцы:
— Осподи, Сусе…
Сысой ему аминь отдает:
— Ты што это, Мелетий. в таком волнении?
— Отец, там человек стучит… Полунощники вдарили! Волки… Приюту просит!
Благословился старик:
— Пусти к себе, а наутрия ко мне веди. Ино замёрзнет ещё, грех на весь скит примем.
Подобрав манатью, вприпрыжку унёсся Мелетий к воротам. Ключом в замок тычет, попасть не может. Засов толкает закоченелым кулаком, сил нет, примёрз засов. А за воротами торопит:
— Ой, руки-ноги отморозли… Ой, поспеши, брат!
Наконец концов рванул Мелетий на себя, распахнулись половинки настежь. Впереди чёрная темь. В ней летят со свистом синие смертные стрелы. А водле наружного рва опустился на снег в последнем бессильи жизни молодой человек. Махом мигнул он в ворота, в руках у него как бы узелок малый да берестяник расписной.
Мелетий зубами скрипит:
— Подь-иди в келью скоренько, приду счас, ворота замкну…
Запахнул ворота кое-как и не прибавил аминя, забывшись добротою дела, и не взглянул, откуда за скитом в снегу такое множество копытного следа.
Вбежал в келейку, видит: у печки юнош сидит, прекрасный лицом. Он щёки руками трёт, они у него совсем синие. Мелетий, оттаяв:
— А ты б разулся, брат, — говорит. — Этак без ног тебе весновать придётся. Ох, и стужишша ноне, напор какой!..
Отвечает юнош:
— Отойдут, плюново дело. Я лучше едой займусь…
Мелетий за просвиркой было полез, да остановил его ночной гость:
— Не трудись зазря, брат. Тута у меня в узелке всего напихано!
Отрезал от каравашка тонёхонький краешек, рыбку достал. Ест, покашливает, молчит.
Мелетий говорит юношу:
— Ложись, брат, на койку, а меня моленье моё ждёт. Спи, а завтра к Сысою сказаться поведу.
Встал в угол Мелетий и до утра поклоны бил. А гость лежал в другом углу и грел ноги под Мелетиевым тулупом.