— Что ж, пусть будет так.
Зима вздрогнула: ее рука начала двигаться самостоятельно.
Она зажмурилась, чтобы не видеть отстраненного лица Леваны, и снова увидела это — глубокую рану на своей шее. Кровь, растекающуюся по полу.
Лезвие коснулось ее кожи. Дыхание перехватило, она окаменела.
Но нож не перерезал ей горло. Он поднялся выше, и острие зависло напротив правого глаза. Сердце колотилось все быстрее.
Она задохнулась, когда клинок вошел в мягкую плоть под глазом и медленно спустился вниз по щеке. Она чувствовала слезы, скопившиеся под веками от обжигающе острой боли, но зажмурилась и не позволяя слезам скатиться вниз.
Клинок остановился, и ее рука опустилась.
Зима прерывисто вздохнула и, едва не падая в обморок от ужаса, открыла глаза.
Она не умерла. Не лишилась глаза. Она чувствовала, как кровь течет по щеке и горлу и капает на платье, но это был всего лишь порез. Всего лишь кровь. Зима быстро сморгнула, прогоняя слезы, прежде чем они предадут ее, и встретила ледяной, пронзительный взгляд мачехи.
— Ну? — процедила Левана. — Ты все-таки попытаешься, или твоя красота пострадает еще сильней?
«Красота», — подумала Зима. Ну, разумеется… Красота так много значила для королевы, и так мало — для нее. Она может вытерпеть боль. Пусть на ее лице останется шрам. Зима выпрямилась. Она не позволит королеве выиграть эту битву. Не поведется на ее уловки.
— Я не могу, — повторила она.
Нож снова поднялся к ее лицу, проводя еще одну кровавую линию, параллельную первой. На этот раз она не закрыла глаза. Она больше не боялась плакать, потому что кровь казалась теплыми, густыми слезами на ее щеке.
— А теперь? — спросила Левана. — Давай же, Зима. Простая манипуляция. Докажи, что ты полезна королевскому дворцу.
Зима выдержала ее пристальный взгляд. Лицо мачехи утратило маску спокойствия. Она смертельно побледнела. Даже плечи ее дрожали от едва сдерживаемого гнева. Они обе знали, что дело уже не только в том, что принцесса позорит королевскую семью. Левана почувствовала зреющий в ней тихий вызов.
Королева могла заставить кого угодно сделать что угодно. Ей достаточно было лишь подумать об этом, и ее воля исполнялась. Но не в этот раз. Она не заставит Зиму сделать это.
Зима с трудом удержалась от улыбки и твердо сказала:
— Я не буду.
Левана усмехнулась, и нож поднялся снова.
Когда королева отпустила ее, Зима не бросилась сломя голову в свои покои. Она шла, как подобает принцессе, с высоко поднятой головой, ее ноги твердо ступали по мрамору. Она даже не думала использовать чары, чтобы спрятать три глубоких пореза и кровь, стекавшую по шее на платье. Она гордилась собой. Ее раны доказывали, что она прошла битву и выжила.