Осторожный фон Плеттенберг приостановил подготовку к войне и направил послов ко дворам шведского и датского Королей с предложениями военного альянса. Но владыки Скандинавии повели себя эгоистично. Они согласились помочь Ордену лишь на том условии, что он отдаст им две трети отвоеванных у Руси земель!
Подобное предложение никак не устраивало Плеттенберга. Конечно, с союзниками нужно делиться, но оба Короля рассчитывали прибрать к рукам большую и лучшую часть добычи, а Ордену собирались оставить самый худой кусок.
Ландмайстер хотел добиться для Ордена более выгодных условий дележа, но Король Швеции, Эрик, и Дании — Олаф, не собирались уступать ни на йоту. В бесплодных переговорах прошло лето, а последовавшая за ним дождливая, холодная осень и вовсе поставила точку на планах быстрой войны.
Московия же сполна воспользовалась плодами сей вынужденной задержки. Все время, что глава Ливонии спорил с Королями, она усиливала свои рубежи. Словно грибы, выросли на русской земле дубовые детинцы и заставы с крепкими гарнизонами.
…Теперь, если Ливония и решится на вторжение, ее встретит иная, готовая к битвам, Русь. Тем паче, что наступление Ордену не удастся начать раньше весны, а за это время московиты много еще чего успеют сделать…
Мысль об этом приводила фон Тиффена в бешенство. Если бы не проклятая зависимость от Польши, он, ни минуты не колеблясь, выступил бы вместе с ливонцами против Москвы! Но, увы, сейчас он не мог оказывать военную помощь другим державам.
Приходилось помогать собратьям по оружию иными способами: тайно слать им денежные средства, направлять ко двору Ландмайстера Ливонии, военных советников, служивших в то же время фон Тиффену глазами и ушами на ливонской земле.
Один из таких посланцев как раз должен был вернуться в Кенигсберг с докладом о подготовке к войне. Ожидая его возвращения, старый Магистр нервно бродил по своей комнате, разминая худые, костлявые руки, иногда останавливался у окна, пытаясь сквозь шум вьюги расслышать стук подков на замковом мосту.
Потом в изнеможении он опускался в резное, похожее на трон кресло. Глядя на пылающие в камине поленья, нетерпеливо теребил бороду, белую, как идущий за окнами снег.
Он уже решил, что посланника сегодня ждать не стоит, когда дверь в комнату отворилась, и молодой секретарь с почтительным поклоном объявил:
— Великий Магистр, прибыл Командор Руперт!
— Пусть войдет, — произнес фон Тиффен, оторвавшись от своих раздумий.
Вошедший был высок и мускулист, как Геркулес, а широкий снежно-белый тевтонский плащ придавал еще больший объем его могучей фигуре. Лязгая шпорами, он приблизился к трону и опустился на одно колено, приветствуя главу Ордена.