— Так, продолжай, — утвердительно кивнул чужеземец.
…- Застава — не гостиный двор, а Каштелян — не только гостеприимный хозяин, но и человек, на котором лежит забота о безопасности границ.
Предоставив послу и его сопровождающим все необходимое для ужина и ночлега, я отправился проверять службу конных разъездов. По возвращении на заставу я увидел то, от чего моя кровь похолодела в жилах.
Воспользовавшись отсутствием на заставе большей части дружины, московиты учинили жуткую бойню, в коей погибли Князь, его дочь, застигнутые врасплох и не успевшие обнажить оружие шляхтичи. Оставшиеся на заставе воины гарнизона пытались прийти посольским на помощь, но тоже пали в неравном бою.
Когда я вернулся на заставу, с ними уже было покончено, а московиты собирались покинуть место побоища. Мой отряд сходу вступил в бой, окружив убийц в трапезной.
Похоже, готовясь к резне, злодеи принимали какое-то дурманящее зелье. Мы пытались хоть кого-то из них взять в плен, чтобы выведать причину убийства Князя. Но сии тати сражались с таким упорством, что нам не удалось пленить ни одного из них.
Все они предпочли смерть, даже те, у кого удавалось отнять оружие, как одержимые бросались на наши копья и мечи. Половина моих солдат пала в бою с ними, еще треть пострадала от ран.
В то, что все произошло, именно так, Воевода поверит, увидев место побоища: тела посольских, не успевших обнажить оружие, и московитов с окровавленными саблями в руках. А еще он увидит своего друга Корибута, пронзенного десятком московских стрел!
— Ты хорошо усвоил мои уроки, — одобрительно кивнул чужеземец, — но это еще не все. И Самборский Воевода, и Польский Король потребуют, чтобы ты поклялся в правдивости своих слов на Библии…
— Значит, поклянусь на Библии, — криво усмехнулся Крушевич, — разве у меня есть другой выход?
— Не боишься адского пламени? — в голосе чужеземца звучала неприкрытая издевка.
— Нет, не боюсь, — на миг лицо Крушевича, исказила болезненная гримаса, — едва ли оно опалит меня сильнее, чем татарская смола под Казанью!
— Хороший ответ, он мне нравится, — сдержанно рассмеялся заказчик резни, — всегда действуй так решительно, Волкич!
Волкич!!! Едва долетев до слуха Дмитрия, это имя взорвалось в его сознании, словно бочонок с порохом. На миг пламя взрыва осветило самые темные закоулки памяти, связав воедино разобщенные куски былого.
Да, когда-то Бутурлин уже встречался с этим человеком. Давно, когда тот еще не был изуродован ожогом. Случилось это перед самым штурмом, Казани.
Молодой тверской боярин Андрей Волкич казался всем баловнем судьбы. Потомок древнего, знатного рода, недавно перешедшего на службу Москве, он сполна обладал качествами, способными возвести юношу из его сословия на вершины могущества и славы.