Скоротали времечко. Хорошо, хоть южные ночи коротки, с первыми лучами солнца меня сверху из сортира окликнули ломким баритоном. Они спозаранку там уже надраивали. Теперь-то я понимаю тяжесть их доли, но почему-то мне их не жалко, ну, ни капельки. Парни сбросили мне линь, я за него самым хамским образом подвязался и сообщил в сортир, что руководство может меня подтягивать. Подняли меня, к чему я принципиально не приложил ни малейших усилий, втащили через дырку внутрь. Думал, убьют меня за наглость легендарные Длинный Джек и Пол Головня. А они обниматься лезут к мокрому, обосраному, едва стоящему на ногах подростку!
— У нас получилось, братец!
— Руда, ты так радуешься, будто не верил, — еле ворочая языком, пытаюсь поддержать беседу.
— Я не мог поверить в подобный бред, извини… Ой, тебе ж трудно говорить, держи, — протягивает мне флягу с водой.
— А ты, Лют? — с трудом отрываюсь от воды, куражась, как пьяный от своей маленькой победы.
— Я тоже, — будто извиняется Лют. — Ведь мы не психи как ты.
— Зато ты верил… или тебе было пофиг?
— Не знаю, Руда. Что теперь? — выхаркиваю из себя слова.
— Теперь мы тебя потихоньку, пока вахтенные наших Битлов слушают, проведём в такелажку. Хотя бы ползти сможешь?
Уверенно киваю — ползти точно смогу.
— У тебя две задачи, — вздохнув с облегчением, командует Руда, — главная — подготовка боцмана к вербовке, основная — люк в трюм из такелажки.
— Дык, его ж там нету!
— А ты сделай. Вот тебе инструмент, — Лют протягивает добытый мной ножик, — только переборку не ковыряй, палубные доски намного тоньше. Прячь и пошли помолясь.
Мир не без добрых людей даже в Атлантике, даже на корабле дураков. К кому ж податься сиротинушке?
— Добрый вечер, сэр боцман, сэр. Я тут немножко умер, сэр. Не откажетесь спасти мою шкурку ещё раз, сэр? — вежливо обратился Захар к боцману, когда бедняга заглянул в такелажку проведать свою заначку, пинту рому, спрятанную в канатной бухте. Боцман подобрал с палубы челюсть, развернулся и ушёл. Отсутствовал пятнадцать, признаться не самых лучших, минут в жизни Зака. Вернулся с водой, сухарями, куском солонины и старым камзолом. — Чтоб укрываться, тут бывает прохладно. До каторги собираешься прятаться?
— Хоть до Южного полюса, сэр боцман, сэр.
— Ты — ловкач, может быть, ещё побываешь там. Живи пока здесь, потом что-нибудь придумаем, — рожает стариковскую мудрость дядя Яша. — Как выжил-то?
— Чудом, сэр боцман, сэр, — учтиво отвечает Зак, пережёвывая сухарь.
— Действительно, по-другому никак. Эх, жаль, сказать никому нельзя!
— Кому это, сэр боцман, сэр? — Зак аж пол-сухаря с перепугу проглотил.