Со второго этажа спустилась и вышла в общее пространство незнакомая ранее девушка. Впрочем, нельзя было исключать варианта, что именно она была здесь всегда, а Лейтенант просто проспал ее появление. С другой стороны, спал он в последнее время настолько нерегулярно, что произойти могло всякое.
Девушка была красива. Прямые, четкие линии лица могли поспорить с обличьями древнегреческих статуй, волосы отливали благородным багрянцем, а обведенные черной тушью глаза были полузакрыты. Девушка была одета в странную смесь одежды охотника на ведьм и танцовщицы из кабаре, кожаная курточка заканчивалась чуть выше середины бедра, ничего особенно не скрывая.
Чулки-сеточки и туфли на дьявольски высоких каблуках довершали картину — даже проплывающий мимо воздух, насыщенный пьяным дыханием и дымом сигар, казалось, стонал от восхищения. А ее улыбка, наверное, была способна обратить в горячий пар самый большой айсберг, или, скажем, убедить закоренелого маньяка принять католичество.
Но сейчас она не улыбалась.
Бад невесело хмыкнул.
— Познакомься с многоюродной сестрой нашего не слишком благородного принца Омни Гидрара, также известного как Родни Клэм, Анна. И моя нынешняя девушка, могу добавить. Привет, Паффи!
— Привет, Джек. — Девушка, непростая штучка, продефилировала мимо, даже не взглянув в их сторону.
— Я думал, ты сказал, что ее зовут Анна, — задумчиво сказал Лейтенант.
— Так и есть, но Клэм зовет ее Паффи — дьявол его знает, почему.
— Похоже, что и ты тоже ее так называешь.
— И разрази меня гром, если мне известна причина.
— А почему она назвала тебя Джеком, если твое имя Бридж, а друзья зовут Бадом?
— У нас здесь, в «Сломанном сне», имена вообще не имеют особого значения.
* * *
— Нетерпеливы-ы-ы-е, — протянула на одном дыхании Геллер. По комнате будто прошлась ледяная волна. Демоница начала подниматься со своего импровизированного ложа — она не прикладывала к этому никаких усилий, просто медленно левитировала в тугом, непослушном воздухе, давая возможность оторопевшим убийцам оценить округлые ягодицы, крепкие бедра, тонкую талию с рельефами мышц.
— Тьма и Минерва… — возможно, это сказал Клэм, он обожал цветастые сравнения.
Геллер поворачивалась все больше, остатки рванины спадали, кружась, и уже мелькнула в полутьме, разрываемой фонариками, крепкая спина с какими-то странными шрамами и приятные крепкие груди с торчком стоящими сосками, все в отличном загаре, только это уже было совершенно неважно.
— Матерь божья, — приглушенно сказал Чумной Доктор, и это прозвучало почти смешно, но только никто не стал смеяться, потому что на уме у каждого было то же самое, или нечто очень похожее.