Двигатель автомобиля ревел, что называется, белугой. Черный «Роллс-Ройс Призрак» вспарывал шоссе точно пополам, жадно проглатывая серую ленту с разделительной линией и выбрасывал из-под задних колес с широченными шинами «Пирелли» новые мили сухой пыльной пустыни. Топлива в баке было полно, а по качеству автомобиль был стопроцентной, неубиваемой крепостью.
Волноваться не было ни единой причины. Стекло и бетон, древний камень и современные полимериды слились в противоестественных объятиях в полусотне миль позади, окружая Город-минус-один. Оттуда опасность им не грозила — того, кто посмел бы косо глянуть на банду из бара «Сломанный сон», нашли бы по частям не ранее, чем через три дня. В лучшем случае нашли бы. В худшем — бедняга навсегда остался бы в баре.
Опасность бледным, хмурым облаком маячила впереди. Опасность и неизвестность.
— Думаю, еще миль двадцать, — Бад поправил на лбу тактические очки, продолжая другой рукой вести машину. — В доспехах охренеть, до чего жарко.
В автомобиль тоненькой струйкой врывался воздух пустыни, принося с собой сухое, жесткое ощущение — словно наждачной бумагой вытираешься. Пахло потом, песком и боевыми химикатами.
— Расскажи мне об этом, прошу тебя, — неразборчиво из-за маски, но как всегда вежливо, сказал сидевший на пассажирском месте Чумной Доктор. — А потом взгляни на меня и устыдись. Моя маска доставляет окружающим не только эстетические муки. В ней даже прием пищи превращается в унизительное затруднение. Весьма непредусмотрительное устройство.
— Ты прямо здесь собрался пищу принимать? Какую, интересно? — Гидрар с заднего сиденья развеселился настолько, что перестал корчить смешные рожицы через стеклянную перегородку и, царапая ногтями стекло, умудрился опустить ее дюйма на два.
— Полный карман очищенных семечек, — Чумной Доктор повернул к нему маску с красными камнями глазных отверстий и кривым черным клювом, растопырил блестящую кляксу ладони. — Добрая душа Вю перед отъездом насыпала, не вполне уверен, правда, с какой целью.
— Бад, ты все-таки оставил заведение на Вю? — Гидрар задрожал пунцовыми белками глаз и расхохотался так, что безупречно красный галстук на его тощей шее задергался, как гигантский язык. — Ты еще успеешь пожалеть об этом решении!
— То же самое ты говорил мне, когда я заставлял твою сестру погостить у нас, — невозмутимо сообщил Бад. Слова он выговаривал так, будто набрал полный рот горячей картошки — обычное дело для ирландцев. — А это было полгода назад, и она все еще со мной. Кстати, Лейтенант, прикрой окно — снаружи пылит, а своей пушкой ты никого там не напугаешь. Пустыня мертва.
