Счастье, что назвать Билли обычным человеком было совершенно невозможно.
Она кошкой — которых в Дануолле становилось с каждым днем все меньше и меньше — спустилась с круч, нависших над лощиной, тенью мелькнула над сочной, напоенной влагой травой и приземлилась уже на территории поместья. Для непрошенных гостей здесь были приготовлены разные неприятные сюрпризы, но к Билли это не относилось — она на минуту задержалась во дворе, вдыхая ароматный — как же это чувствовалось после всех дней в пропахшем дымом и горелым жиром Дануолле! — воздух и осматриваясь.
Тишина, какая здесь стояла тишина. Когда годами живешь в городе, воспринимаешь шум как обычную часть быта, наподобие плеска волн за окном или следов рвоты на мостовой. Грохочут по улицам экипажи и грузовые фургоны, воют страхолюдные волкодавы на поводках Смотрителей, работает в отдалении фабрика, в темной аллее по соседству из чьей-то перерезанной шеи темной плотной струей льется кровь… В Бригморе было оглушительно тихо — даже трава под ногами Билли шуршала слишком громко, не стоило ей этого делать. Не стоило нарушать этого торжественного, прямо-таки религиозного молчания.
Когда-то семья Бригмор была одной из богатейших в Дануолле — торговля лесом выглядела беспроигрышным делом. Продавали прямой корабельный лес, продавали корявый и сухой на растопку, продавали ценные породы на мебель и безделушки. Технический прогресс уничтожил основу благосостояния Бригморов менее, чем за поколение — стальные корабли пришли на смену деревянным лоханям, а дома обзавелись паровыми котлами и железными батареями отопления. Последний наследник разорившегося семейства то ли неудачно продал фамильный особняк, то ли там что-то случилось уже позднее — но счастья он никому не принес. Под постепенно разрушающейся крышей одно время находилась перевалочная база контрабандистов, потом малина какой-то захудалой банды, а потом… сюда пришла Делайла.
Тихонько шурша мокрой травой под подошвами сапог, Билли подошла к крыльцу и озадачилась — массивная деревянная дверь оказалась распахнутой настежь, а внутри, насколько можно было видеть, не было ничего, сплошная тьма с редкими проблесками непонятных оранжевых огоньков. Ничего себе таинственность…
Девушка вступила внутрь и с непривычки закашлялась — та же странная пыльца, что была тогда, в комнате без потолка и пола, щекотала нос и горло. Не то, чтобы это было неприятно… словно с размаху падаешь в темную, теплую воду, и теперь она медленно продвигается к легким, мягко, но настойчиво вытесняя последние пузырьки задержавшегося воздуха.