Наступило гробовое молчание. Солдаты, Березняк, Ломакин — все сидели ошарашенные.
— Ха, это же надо такое придумать! — артистически всплеснул руками заерзавший Коновал.
— Спросите теперь Ртищева. То, что я вам рассказал, подтвердить может только он сам, — тихо сказал Глеб и обратился уже к Шурке, совсем сникшему, закрывшему чумазыми ладонями свое лицо: — Может быть, сейчас, Ртищев, дойдет до тебя, наконец, какие пакости над тобой вытворялись и кто тебе настоящий друг? Или я соврал? Или ты снова захочешь мне «подставить ножку»? Да есть у тебя гордость, в конце концов?!
— Чего пристал к человеку! — прохрипел Мацай.
— Молчи, ты!.. Придет твоя очередь, — вскочил Турчин.
Он подошел к Ртищеву, присел рядом на корточки, как когда-то у завала возле распсиховавшегося Бокова, и спросил:
— Скажи, Шура, це правда? Бив тебя Коновал? Говорив, що ты специально рулил в ямищу?
Шурка утвердительно кивнул.
— А отстали вы як от колонны? Свечку меняли?
— Н-нет, не так, — буркнул Шурка, открыв красное, сморщенное лицо и шмыгнув носом. — Отдохнуть ему захотелось. Меня учил, как потом врать, чтобы не влетело…
И тогда разбушевалась среди ребят буря… Каждый хотел заклеймить позором Коновала и Мацая. В этот момент и появились гости в сопровождении замполита полка. Ломакин вскочил, начал успокаивать солдат:
— Все, тихо, погорячились и хватит! Потом разберемся…
Но лишь полковник Ильин, корреспондент из газеты и расстроенный майор Куцевалов покинули их, Турчин, как бы продолжая неоконченный разговор, заявил:
— Предлагаю Коновала и Мацая из комсомола исключить!
Голосовали они единогласно.
— Ну, наворотили дел! Пора бы двигаться, мост наведен… Что решили? — подлетел подполковник Спиваков к головной машине автороты, у которой стояли озабоченные Куцевалов и Ломакин.
— Полковник Ильин, корреспондент и прапорщик Березняк еще беседуют с людьми, да и мы вроде успокоили их, — сумрачно ответил майор. — Картина ясная. Ефрейтора Коновала и рядового Мацая необходимо отправлять под конвоем в гарнизон. Ильин считает, что надо возбуждать уголовное дело. По крайней мере, против Коновала достаточно улик.
— То, что Ильин рекомендует, мне еще надо доказать. И пока еще я командир полка! Ты сам-то что думаешь, комиссар?
— Целиком поддерживаю мнение полковника, — твердо сказал Куцевалов.
— Конечно, не мое, — усмехнулся Спиваков.
— Не на пикник отправляемся, — постарался убедить Куцевалов командира. — За рекой настоящие испытания начнутся. Лучше, как говорится, подальше от греха Коновала и Мацая спровадить.
— А кто поведет две машины с продовольствием и медикаментами, которые тоже ждут за рекой?! Да и лишние руки там не помешают, — вспыхнул Спиваков. — Ну-ка, приведите ко мне разгильдяев! — прикрикнул подполковник на Ломакина.