Все уже знали историю Инны и сочувствовали ей. Знали также, что она собирается отказаться от ребенка. От детей. Гинеколог Щукин, пальпируя огромный Инночкин живот, давно определил двойню. Неделю Мукаева лежала в больнице, и все это время врачи уговаривали Инночку не отказываться от ребенка. О двойне пока молчали. Зачем пугать и без того напуганную семнадцатилетнюю девочку?
– Все равно оставлю здесь! Оставлю! – упрямо твердила она.
Родители Мукаевой, люди нерешительные, и сами не знали, как поступить. Нежданно-негаданно на их красавицу и умницу дочь, отличницу, примерную ученицу, свалилась беда. До сих пор с Инночкой не было проблем, училась без понуканий, домой поздно не возвращалась, мальчики ее по вечерам не провожали, на телефоне часами не висела. И вот – на тебе!
Родители Инны не знали, что делать с ребенком. Стать в семнадцать лет матерью-одиночкой – позор, клеймо на всю жизнь, в маленьком городке все на виду, не спрячешься, не затеряешься. Оставить дитя в роддоме – тоже будут шептаться. Но оставить проще, пошепчутся и забудут. А ребенок, который неотлучно будет находиться при юной матери, о позоре забыть не даст. Пусть уж сама решает.
Новогодняя ночь не обещала быть хлопотной для персонала. Правда, с вечера Инночка жаловалась на тянущие боли в животе и ноющую поясницу. Но подумали – потерпит до утра, а там, бог даст, родит сама, операции не потребуется. Женщин в р-ском роддоме в это время лежало немного, словно все они решили переждать, пока закончатся новогодние праздники, встретить их дома, а потом уже рожать. В обед привезли роженицу, осмотрев которую Щукин поморщился и с недовольством сказал:
– Будут проблемы. Первородка в сорок два года, да с таким букетом болезней! Нахлебаемся мы с ней. Праздники бы дала спокойно встретить.
Женщину привезли из Горетовки, большого поселка в тридцати километрах от Р-ска. По слухам, которыми тут же наполнилась больница, в сорок лет она, столичная штучка, выскочила замуж за горетовского агронома и уехала к нему жить. А познакомились они в Первопрестольной, куда агроном поехал за премией. Горетовский колхоз стал в районе первым по показателям.
И вот спустя два года жена агронома собралась рожать своего первого ребенка. Была она субтильной, узкобедрой, с маленьким личиком и тонкими, как спички, руками. Огромный живот, казалось, и жил своей собственной жизнью. У женщины уже начинались схватки, но Щукин рассчитывал, что так же, как и Инночка Мукаева, она потерпит до утра, а первого января родит сама.
– Одной семнадцать, другой сорок два, и обе первородки, – мрачно шутил Щукин. – Пойду, подремлю. С Новым годом тебя, Петр Сергеевич!