Иван Андреевич развернулся к ней и некоторое время оглядывал великолепную северную деву. Маруся рефлекторно уперла кулаки в бока и смотрела прямо, не мигая.
— Ничуть не сомневаюсь и в ваших способностях, Мария Кузьминична, — наконец сказал Монахов, тщательно подобрав слова, — но и вы меня поймите. У меня есть миссия. Охранять. Оберегать. Всеми доступными мне способами. В данном случае это значит — убедить вас… не мешать. Не мешать… себе же. Надеюсь, вы поймете меня. Обе.
— Смотри-смотри, — проворчала медведицей Маруся, — на меня и не так Егорыч смотрел, когда по накладной водки не довез, а я ущучила…
Алина поднялась.
— Иван Андреевич. Но вы хотя бы можете сказать мне… нам. Сказать нам хоть что-то. — Ее голос звенел, но вдруг она понизила тон и совсем жалобно, по-девчоночьи прибавила: — Ну пожалуйста…
Король-под-Москвой замер. Подумал, глядя на странную парочку — огромную северную бабу с толстенной косищей и бюстом седьмого размера и маленькую Алинку, словно выпавшую из мультика-аниме.
— Скажу, — неспешно выговорил дверг. — Если вам, барышни, попадется в руки странный ингредиент — жидкость, тяжелая, как ртуть, красного цвета, переливающаяся градиентом в золотой… и быстро кристаллизующаяся на воздухе… Немедленно дайте знать. От этого напрямую зависит положение дел, — улыбка чуть тронула его губы, и взгляд снова вернулся к Марусиному великолепию, — у ваших мужчин. Зависит, как быстро к ним на выручку попадут бойцы «Одинокой Горы». Убедительно вооруженные по последнему слову современной техники.
— Чайку, девочки, — сказала тетя Сара, покачивая бедрами и вынося поднос с разнотипными, покоцанными временем чашечками из недр обители двергов. — Это чай с багульником, но, поскольку багульник смертельно ядовит, я положила его немного…
Маруся принюхалась, кивнула.
— В самую меру ты положила, тетка, багульника… убери, не доводи до греха.
Под рукавом-фонариком ситцевого платьишка загуляли мышцы.
— Умница, — одобрительно выговорила тетя Сара. — Ты таки детка умница, — и уважительно обвела взором Марусин тухес, во всех смыслах превосходящий ее собственный.
— Ладно. — Алинка взяла чашку чая и выпила залпом. — Ладно. Багульник так багульник. Уже все равно. Пошли, Марусь. Это не конец. Это — начало.
Маруся подцепила подругу под мышку и повлекла ее на выход, попутно войдя в мужские шлепанцы Котика, бурча: «Ну их, темнят, сидят по норам, баб щупают, вон один в костюме с галстуком, а туда же»…
— А? — отвлекся от дел Лев Абрамович и торжествующе покачал головой. — А! Есть женщины!
— Надо ли было, Яков Ааронович, — негромко сказала тетя Сара, — про кровь-то. Надо ли было?..